Видимо, психика даже подготовленного к подобным стрессам космонавта все же дала конкретный сбой.
– Пользуйся тем, что тебе уже даровано свыше! Ты и так сумел все перевернуть с ног на голову, и получить шанс исправить ошибки. – Девушка обняла громилу и участливо погладила рукой. – Успокоился? Готов к просмотру? Включаю…
На галоэкране в такт нарастающей, то местами плавной, то рваной, пробивающейся сквозь помехи музыке появилась очаровательная Аша.
Гибкая, подвижная, при полном макияже и одетая в черный облегающий все тело скаф. Даже ее прекрасная рыжая головка с ушками и хвост были затянуты в черный бликующий материал наподобие латекса. Напоминая обычную земную девушку в костюме кошки. Этакая пластичная черная пантера без морфирования в боевую трансформацию.
Движения любимой были плавными, она мило улыбалась в камеру, вызывая щемящее чувство безвозвратной потери самого дорогого, что могло быть на свете.
И тут она красиво запела старую земную песню, которую он когда-то слышал дома. Явно этот зашхерившийся куда-то в сознании, когда нужен, хитрый пострел, симбионт помогал ей подбирать репертуар.
Наши тени скрывались под лампой,
Чтобы эту любовь не увидел никто.
Я попробую в такт на пуантах,
Сердце плачет со мной, это скроет пальто.
Возьми меня, я к тебе, о тебе, для тебя вся, может, я зря?
Возьми у меня всё тепло любя на ладонях.
Никогда, никогда,
никому, никому
Я тебя не отдам, я тебя не отдам, я тебя не отдам.
Никогда, никогда,
никому, никому
Я тебя не отдам, я тебя не отдам, я тебя не отдам.
Никогда, никогда.
Слышишь, это тепло не от моря,
Я тебя не забыла, но ты не один.
Мои губы с тобою не спорят,
Твоё имя ласкают тысячи льдин.
Обними меня, я к тебе, о тебе, для тебя вся, может я зря?
Отними у меня всё тепло любя поцелуем.
Никогда, никогда,
никому, никому
Я тебя не отдам, я тебя не отдам, я тебя не отдам.
Никогда, никогда,
никому, никому
Я тебя не отдам, я тебя не отдам, я тебя не отдам.
Никогда, никогда.
Никогда, никогда, никогда, никогда, никогда, никогда!1
Улыбнувшись напоследок, Аша грациозно ушла, растворившись в черноте космоса.
Нежный голос кошки задел за живое, и тут землянина прорвало, словно с него слетел невидимый психологический блок. Он неожиданно заплакал редкими, скупыми мужскими слезами, через которые схлынуло все накопившееся напряжение.
Деликатно просидев так в тишине и темноте некоторое время, Ирша передала землянину обратно пустой белесый кристалл. Где-то вдалеке на грани слышимости возник и пропал легкий шорох, заставивший Беркутова встрепенуться и собраться.
– Кто там шуршит? – задал он риторический вопрос, хотя сам уже догадался об источнике шума.
– Через декаду ты «из прошлого» спустишься сюда, чтобы отыскать информацию о Земле. Тебе нужно подготовить помещение к встрече гостей, освободив его от нежелательных насекомых, свивших тут гнездо, – намекнула хранительница библиотеки.
– Нужно, так нужно… Вот кому сейчас не повезет, – Олег решительно поднялся и обнажил мечи.
– Подожди, не забывай про темный ритуал поглощения жизненной силы. Она понадобиться тебе для последующей тренировки в башне.
Ходить далеко не пришлось, разбуженные песней «чужие», уже висели неподалеку на стеллажах, изучая беспечного врага, забредшего на свою беду к ним в расположение колонии.
Подобная смелость с их стороны была обусловлена деликатностью Василия, обходившего архив стороной, дабы избежать ненужных там разрушений. Вот и образовался заповедник из полусотни самоуверенных Локастов, которых требовалось проучить. А у Олега было такое настроение, вызывающее потребность на ком-нибудь отработать боевые навыки. Кроме того, поквитаться за прошлое вероломство в этом самом помещении, когда они схватили его парализованным.
