– Это дикая природа. Там множество существ сразу же захотят тебя убить, малыш. Поэтому сейчас – нельзя. Ты же меня понял?
Я сморщился, будто меня ударили поленом, и слёзы подкатили к горлу. Ещё с самого детства меня тянул этот безобразный лес к себе, и я не мог расправиться с этим чувством. Желание превышало все мои силы.
Я ревел.
– Айзек, что опять с этим обормотом? – кричала позади меня мама. Я продолжал сидеть на пне и плакать, делая вид, что не замечаю никого.
– Да не бери в голову, скоро угомонится этот нюня…
Родители шли в дом. Я оставался один. Лишь хлопнула дверь, слёзы обиды перестали течь. Я продолжал всматриваться в загадочный лес, в котором деревья от ветра раскачивались в унисон, а из самой глубины раздавались крики птиц и всех диких зверей. В тот момент я был настолько зачарован, что думал – это кричат существа и духи давно умерших людей. Их крик увеличивался, раскачивался сильнее, шумели листья. Ветер завывал. Меня охватывала непреодолимая паника, но в голове крутились слова отца:
– Страх – это чувство, которое нас обманывает.
Я поджимал ноги. Страх парализовывал всё моё тело. Мне не подвластно было совладать с самим собой, и от безвыходности ещё больше наполнялся паникой.
Моё чувство паники раздувалось как пузырь. И наконец, не выдерживая его натиска, я-таки отрывал взгляд от леса и подскакивал с пня.
Дыхание, направленное мне в шею, грозный рык и острые зубы, вот-вот готовые впиться в плечо.
Я орал. И убегал в дом.
Ударяясь пальцами о дверь, я толкал её, словно съел до этого три чашки каши – со всей дури. И, продолжая орать, забегал в помещение.
– О, оклемался сынок-то. – смеялся отец. Я, успокаиваясь, хмурил брови на его слова и с важным видом шагал к дивану. Но пока я шёл, я ощущал себя таким уставшим, что, только дойдя, то намертво заваливался, будто никогда в жизни не спал.
Ныряю с головой в проклятый сон, похожий на бескрайние воды. Словно я не первый раз здесь и даже не второй. Я здесь всегда. Всегда есть, существую в иной плоти, с иными желаниями. И сейчас я в центральном городе, являющимся ключевым в нашей стране – в Тасмагонии. Всюду воздух наполнен ядовитым запахом нефти, перемешанной с мокрой землёй. Дышать нечем. Все ходят в масках. И снова неспокойно – с того самого момента, когда Ален Уокер захватил вместе со своей Чёрной Партией власть. Напряжения по всей стране только возрастают, и ситуация каждый раз выходит из-под контроля. И особенно чётко я понимаю сейчас, что нужно сжать кулаки. Вся настоящая кровь только впереди.
Только в будущем.
Мрачность. Это слово не выходит из головы, просачивается в глаза и затемняет видимость, протекает в уши и заглушает внешние звуки. Ярко слышен стук сердца. Равномерный, холодный, равнодушный. Даже выглядывая в окно, видя очередное насилие, я вяло моргаю глазами и опускаю голову.
Внутри только пустота. И бесконечный поток мыслей, не имеющих отклика в чувствах.
– Стенфорд Хилл, попрошу вас тоже остаться на заседании. Вас это тоже касается. – раздаётся громоподобный возглас позади, и я поворачиваюсь ко входу, где вижу входящую Чёрной Партию и самого Аллена Уокера. Он видит со своего места всех, ловит каждую эмоцию и фиксирует в своей памяти.
Я не шевелюсь. Мой мозг работает быстро, тело едва напрягается, но ни одна мышца не дёргается на лице. Сон заглатывает. И хоть всё мутно, происходящее запоминается чётко. Будто это происходит в самом деле. По-настоящему. Отсюда уже не вынырнуть.
