Кое-как выбравшись на берег, Гришка долго сидел, дрожа на берегу, не решаясь снова войти в воду. Но идти по берегу в обход было очень долго, и, немного успокоившись, Гришка отправился в обратный путь. Только в этот раз он нашёл на берегу небольшое брёвнышко и, обхватив его медленно, но гораздо более уверенно, отправился в обратный путь.
И вот теперь, придерживая пытающуюся соскользнуть в воду Марфушку и одновременно толкая вперёд крышу рубки, Гриша почувствовал себя тем самым деревом, той самой сосной, которая повинуясь чьей-то воле родилась, росла, и умерла только для того, чтобы маленький мальчик, отчаянно борющийся со своими страхами, мог жить.
У Гришки никак не получалось заставить Марфушку зацепиться за скользкую древесину, девушка очень ослабела, и её пальцы бессильно скользили по плавающей крыше. Тогда он снял с себя спасательный пояс и надел его на Марфушку. Так стало гораздо легче, девушка почувствовала, что дополнительная сила тянет её вверх, и это придало ей немного сил. Гришка тем временем оглянулся и понял, что от огня им уже не уйти, если они со всей возможной скоростью не поплывут сейчас к берегу, они непременно сгорят. Схватив Марфушку, он закричал:
– Я возьму ребёнка, а ты кота, и быстро поплывём к берегу, иначе мы сгорим.
Марфушка тяжело закивала головой, соглашаясь, и Гришка, опёршись на край крыши-плота, вытащил своё тело почти по пояс над водой, чтобы дотянуться до ребёнка.
И в это мгновение горящая баржа взорвалась. Гришка закричал и стал медленно скатываться изо всех сил, стараясь удержаться над водой. Несколько металлических осколков вонзились ему в спину, а правое плечо пробило острым штырём. Высунувшись из воды за ребёнком, Гришка спас ему жизнь, взрывная волна и град осколков парень принял на себя, закрыв собой малышку и её мохнатого друга. Правая рука совсем перестала слушаться, Гришка отчаянно хватался за плот и тут увидел «Зайца». Пароходик шёл прямо к ним. Наверное, дед Григорий закончил с баржей и теперь спешил к детям.
Обернувшись, Гришка стал искать Марфушку, рядом с плотом её уже не было, но он увидел, как она, раскинув руки, поддерживаемая спасательным поясом медленно плывёт вниз по течению. Гришка упёрся в плот, что есть силы толкнул его к приближающемуся кораблю, а сам, загребая одной рукой, поплыл к безвольно раскинувшейся по волнах девушке. Хотя Марфушка была недалеко, Гришка совершенно выбился из сил, когда настиг её. Сквозь чудовищную боль в искалеченной руке Гришка осторожно приподнял голову девушки, чтобы вода не плескалась на её лицо и, прижав её к себе, зашептал:
– Марфушка, Марфушка! Очнись!
Глаза девушки приоткрылись, увидев Гришку, она чуть-чуть улыбнулась. У уголков её губ тонкой струйкой стекала кровь.
– Марфушка, милая моя! Марфушка! Сейчас я тебя вытащу, сейчас!
Гришка обхватил тело девушки, пытаясь навалить его на себя, и на спине поплыть к пароходику, но, прикоснувшись к Марфушке, замер в бесконечном ужасе. Чуть ниже спасательного пояса, который сбился девушке под самую грудь, ничего не было. Кусок металлической конструкции баржи попал Марфушке прямо под левый бок, прорезал его до самого позвоночника, почти разорвав хрупкое тело пополам.
– Нет! Нет! Нет! Нет! – закричал Гришка и, прижавшись к холодеющим губам девушки, стал быстро целовать любимое лицо. Глаза, нос, щёки, глаза, губы. Снова губы, снова глаза, снова, и снова, и снова. Его яростное желание вернуть Марфушку к жизни, его невероятная страсть действительно позволили девушке задержаться, пусть всего на несколько мгновений, но позволили. Марфушка слабо-слабо улыбнулась и одними губами прошептала:
