Путь Сумеречницы - страница 8

– Да-а-а, не хуже, чем с гыргалицами. – Йорден подошел к другу. – У тебя кровь.

Дражен отер поцарапанную щеку.

– О, боевой шрам! Девчонки их обожают.

Фанник слез с кручи и присоединился к ним.

– Что, отсиделся в безопасности? А, трус несчастный? – смеясь, Дражен встряхнул его за плечо.

– Уж поумнее вас. Мне, знаете ли, жить хочется! – фыркнул Фанник.

– Дворняга, а ты что? – Йорден обернулся к Микашу.

Оцепенение резко отпустило его. Промолчав, дворняга укрылся за валуном. Из носа текла кровь, окрашивая подбородок и капая на грязную рубашку. Перед глазами все кружилось и трепыхалось, то отдаляясь, то приближаясь. Голову будто сдавило тисками, а зрение сузилось до тонкой полоски.

Его стошнило.

– Надорвался? – некстати воспылал участием Йорден, подкрадываясь со спины. – Свой предел даже необученные желторотики чувствуют!

– Я в порядке, – просипел Микаш.

– Тогда иди челюсти вырезай. Никто за тебя работу не сделает.

Правильно. За работой всегда становится легче.

Под мечом хрустели кости, рвалась плоть, черная кровь пачкала руки по самые локти, но Микаш держался – за взмахи верного клинка, за монотонное скольжение лезвия охотничьего ножа. Челюсти нехотя покидали головы палесков. Первая пара, вторая… последняя. Он сложил их в мешок, умылся из фляги и позвал остальных.

До подножья Выспы он дотащился с трудом. Колени дрожали, стопы цеплялись за камни, зрение то угасало, то возвращалось мутным оконцем. Внизу паслись лошади. Длинноногие и ухоженные скакуны – для высокородных, косматая низкорослая кобыла – для Микаша. Он наскоро взобрался в седло и обмяк. Кобыла покорно затрусила за остальными лошадьми.

Его ноги практически волочились по земле, а от неровного хода хорошо трясло. Боль вспыхивала то в бедре, то в плече, то прихватывала голову. Неужто он и вправду надорвался? А если не восполнится резерв, то не будет силы. Какая это мука – видеть Горний мир демонов, но быть не в силах бороться. Интересно, как быстро высокородные поймут, что Микаш теперь бесполезен, и вышвырнут его на улицу? Может быть, лучше уйти самому? Все равно обещания лорда Тедеску были пусты, и рыцарства Микашу не видать как собственных ушей.

Впереди окружил насыпь полузаброшенный замок-крепость. Светло-серый булыжник покрылся от времени темными пятнами, полусухой плющ вился клочьями, а венчавшие стены и башни зубцы местами обвалились. Будто чудовище щерит пасть в гнилозубой улыбке и изрыгает воду в глубокий ров.

Дубовые ворота отворились, и с натужным скрипом канатов начал опускаться въездной мост. Лошади нетерпеливо взрывали копытами землю. Также нетерпеливо переговаривались Йорден и его наперсники, бахвалясь подвигами и посмеиваясь над дворнягой, надорвавшимся на пустом месте. На самом деле, чем сильнее дар, чем ближе человек с ним сживается, чем свободнее использует, то тем зыбче становится запретная грань. Кажется, что нет ее и ты всемогущ – самоуверенно ступаешь на край и падаешь в бездну, чтобы переломать себе все кости.

Вскоре кони въехали в замок. Широкий внутренний двор пустовал. На колья у ворот были насажены человеческие головы. Видно, снова казнили бесноватых фанатиков с юга – поборников веры в Пресветлого-милостивого, как они себя называли. Дурачье, конечно, куда им со своими молитвами тягаться с одаренными рыцарями.

С псарни доносился заливистый лай. По правде сказать, зареченские степи славились вовсе не псами, а табунами резвых и сильных лошадей нарядной золотистой масти. Так их и называли – зареченское золото. Вот только лорд Тедеску предпочитал охотничьих собак, баловал и лелеял их, даже кормил на порядок лучше, чем слуг.