Эти трое были очень сильны. Одаренные от природы недюжинной колдовской силой, они намеренно сузили и обкорнали свой дар, зато многократно усилили его и отточили. К тому же за этими тремя явно стоял некто главный, он муштровал их и направлял.
– Потащили! – скомандовал Хрипатый.
Роман Вернон не сопротивлялся, он утратил контроль над собой и над своим даром. Чудилось, все в нем гаснет: не только колдовской дар, но даже мысли и чувства. Если сейчас лезвие ножа нырнет под ребра, колдун не сможет развеять сталь прахом. Но его не собирались убивать, во всяком случае пока. Двое заломили пленнику руки за спину и, довольные легкой победой, защелкнули на запястьях наручники, и повели. Теперь у Романа была минутка-другая, чтобы прийти в себя. Но сконцентрироваться не удавалось. Силы были, немыслимые просто, – река одарила, – но обруч гасил любое усилие. Воля почти умерла. Роман не мог даже закричать.
По Дурному переулку его вывели на заброшенный участок, превращенный в свалку неподалеку от дворца Аглаи Всевидящей. Роман чувствовал исходящую от колдованов ненависть, так же, как и то, что в кармане Хрипатого лежит, источая отвратительный запах, пистолет.
– Ну как ошейничек, не жжется? – засмеялся Хрипатый. – Понял, с кем решил тягаться, сука! Просек, мразь? Ты – мразь… запомни это… – В устах колдована подобные слова звучали заклятиями.
Роман чувствовал, как железо сдавливает виски. Он пытался распылить металл и не мог, напрягал все силы, произносил все ведомые ему заклинания – ничего. Проклятый обруч не поддавался. Роман вновь шевельнул губами. Последнее заклинание было против всех стихий, формула полного освобождения. И вдруг обруч стал распухать. Он раздувался и сдавливал череп. От нестерпимой боли Роман закричал.
– Эй, что он делает! – растерялся Хрипатый. – Стой, падла! Сам себе голову раздавишь! Прекрати, кому говорят!
Боль была такая, что Роману показалось – он сейчас потеряет сознание. Но не потерял, только перестал видеть. Все сделалось черным, и в черноте плавали красные и зеленые круги. Они вертелись, как обезумевшие колеса сломанной машины. Если бы водный колдун знал, как остановить разрастание обруча, он бы остановил его. Но он не знал больше ничего. Он все забыл.
– Идиот, думает, что обруч может скинуть! Хрен тебе! Никто не сумел! И у тебя кишка тонка! – кричал ему в ухо колдован.
Обруч все разрастался, одновременно и боль росла. Еще мгновение, и череп не выдержит. Ожерелье пульсировало на шее в такт толчкам крови. Если б не кольцо, Роман бы давно умер… Смерть… Нелепо…
Мелькнул свет – яркий, ослепительный, прожег на миг временную слепоту.
– Кого еще черти несут? – удивился Хрипатый. – По Дурному переулку проезд закрыт!
Колдованы кинулись в заросли лопухов, волоча за собою Романа. Машина поехала за ними, переваливаясь на колдобинах, вновь и вновь огни фар выхватывали из темноты убегающие фигуры. Роман споткнулся, упал, его не стали поднимать.
– Это ж «Форд»! – шепнул один из колдованов. – «Форд» Медоноса!
Медонос… Имя скользнуло, как солнечный блик по воде, и ушло на дно сознания.
– Неужто сам? – прошептал Хрипатый. – Придержи подонка, а я подойду, проверю.
Он направился к машине. Включенные фары слепили. Он сумел разглядеть лишь силуэт за рулем.
– Чем могу служить? – спросил Хрипатый, склоняясь к дверце.
Стекло было опущено – это все, что он сумел разглядеть. открытому окну машины. Удар в лицо отбросил его от машины, Хрипатый грохнулся на спину в пожухлые травяные заросли. Второй колдован рванулся к машине.
