– Выражайся, чёрт возьми, матами или на сленге, – пробормотал Снегирёв, – но только не штампами и по-русски!
– Тут ты, конечно, Ваня, прав, – согласился с ним Платонов. – Министр культуры в России меется, а вот сама культура начисто отсутствует. Но яркими её представителями стали… Одним словом, хлам какой-то. Полный отстой!
– Да, – поддержал друга Гиров, – не телеэкране сплошь дебильные, тупые и самодовольные рожи. При этом они что-то ещё и говорят и любуются своим голосом. Чёртов процесс флотации! Плывущие и говорящие испражнения! Страшная сказка, ставшая явью. Когда всё это закончится?
Снегирёв, прикрыв глаза, прочитал наизусть стихотворную строфу:
– Зажигаю свечу, и на пламя огня
Прилетает ночной мотылёк.
Он долгие вёрсты летел сюда
Для того, чтобы просто сгореть.
Чтобы произвести на слушателей большее впечатление, Снегирёв приподнялся с места, стараясь посмотреть в глаза хоть одному из друзей.
Таким образом до них быстрей дойдёт «глубина образа».
– Мысль не новая. Это что-то из самой древней и не такой уж и мудрой поэзии, – засмеялся Платонов. – Или я ошибаюсь?
– Чёрта с два! – запротестовал Снегирёв. – Это моё стихотворение! Понял? Это моё… и никакому проходимцу и современному классику я её не отдам! Пусть пишет… сам. А если он уже подох, то пусть и там мои мысли не выдаёт за свои. Я знаю, о чём говорю и пишу.
Платонов жестом руки дал знать Снегирёву, чтобы тот лежал или сидел спокойно. Иван, махнув рукой, подчинился.
«Попрыгунчик» передвигался по ответвлению дороги, пролегающей через небольшое поселение, каких многие тысячи в средней полосе России, с магазином, общеобразовательной школой, с домом встреч и расставаний, где были установлены даже игровые автоматы… Не простые, а с объёмным цветным изображением, звуком, запахами, Одним словом, всё почти, как в большом городе.
– Ваня, – спросил Гиров у Снегирёва, – голова не болит? Помогли мои заклинания?
– Да, помогли, – Снегирёв повеселел, широко улыбался, поправляя на голове повязку. – Я никогда бы в такое не поверил. Ты кто? Колдун?
– Я-то ладно. А вот мой друг, Родион Платонов, врач и целитель высочайшего уровня, – сказал Гиров. – Если бы ты умер, то он тебя бы оживил. Элементарно! Он в недавнем времени – ученик Верховной школы врачевателей и знахарей. Правда, его оттуда выперли, потому что он умней всех этих академиков и профессоров.
– Мне реклама, Миша, не нужна. Всё так, я умею и знаю больше, чем другие, – ответил Платонов. – А ты, Гиров, вообще, не человек, а джин. Ты – великая тайна для человечества.
Больше Платонов и Гиров ничего не стали говорить. Зачем? Рисоваться перед пацаном, придорожным хулиганом, какие они хорошие и особенные? Смешно.
С Гировым было всё ясно. Экстрасенс высокого уровня, человек особенных, феноменальных способностей, которые пришли к нему, после того, как, фактически, вернулся с того света. Да ведь и не он вернулся, а тот… из далеко мира, по кличке, Георгин, а по-человечески – Георгий Арсеньевич Пирогов.
Но что касается Платонова, то ему до многого приходилось доходить своим умом, не особо рассчитывая на помощь и вмешательство Высших Сил. Впрочем, не совсем так. Ничего ведь невозможно совершить, если нет поддержи со стороны тех, кто стоит над Человечеством и бесконечным множеством других цивилизаций всякого рода и вида гуманоидов.
Как бы там ни было, Родион Тихонович Платонов был непризнанным, но специалистом по преобразованию живой и условно мёртвой материи во что и в кого угодно. Вероятно, есть такая «волшебная палочка», с помощью которой можно не только руководить сложнейшими ядерными реакциями, но и всеми текущими процессами. Было бы желание и, разумеется, умение.
