Путь в Шамбалу - страница 7

Только к вечеру маленький караван достиг селения. Спрятанные в пологом склоне глиняные домики приветливо смотрели маленькими глазницами окон на запад. Дома ловили солнце до самой последней его минуты на небосклоне. Старый тибетец, сидевший у крайнего дома, спокойно махнул широкой полой халата в сторону низкого здания ближнего к маленькому клочку леса. Леса, удивительно уцепившегося за эту холодную землю. На краю родника сбегавшего к озерцу посреди долины. Несколько десятков приземистых кедров и кустарник под ними. Коновязь для лошадей и дверь в жилище ничем не завешенная. Оно ждало своих хозяев давно, всю зиму. маленький караван остановился на площади перед домом, кони были развьючены, монахи заглянули внутрь. Внутри было чисто подметено и прибрано. Были дощатые невысокие настилы для сна в одном углу, крепкий стол в другом. Окна кое-где прикрыты стеклом, что большая редкость. Остальное ложилось на их плечи, но непосильной заботой не являлось.

– Вот мы и дома. Я пойду поприветствую учителя, а вы устройте всё как положено. К вечерней молитве чтоб всё было закончено. До захода всего полчаса.

Тибет, лето

…

Жизнь в маленьком горном селении пошла своим чередом. Тот самый монах, что открыл Аржану своей аурой причастность к способности врачевать, которую и в молодом ойроте увидел горный отшельник. Тот самый монах, что лечил маленькую девочку из богатого степного рода от неизлечимой болезни. Он был теперь учителем и наставником. Он заведовал всей травяной лечебницей этой провинции в Тибете. Слава о его знаниях разносилась далеко, но казалось, совсем его не трогала. Он был весь погружён отнюдь не в изучение буддистских сутр и священных текстов. Для него священной книгой был старинный трактат Джуд-ши. Старый монах, всю жизнь проживший в горах и знающий здесь каждый камень и каждый ручеек, был одержим идеей создания эликсира бессмертия из трав.

В первые дни молодые монахи построили несколько навесов на краю селения для хранения и сушки трав, которые они соберут за лето. Склад для их долгого хранения находился на заднем дворе маленького храма, радом с которым жил монах-знахарь. Он узнал Аржана, кивнул ему с лёгкой улыбкой и не более. Но свой первый урок с молодыми помощниками начал именно с беседы с ойротом.

– Я слышал ты пришёл сюда из далёкой страны Голубых Гор с шаманом Чеди. Он учил тебя травам? Я думаю, те твои знания понадобятся нам. Древние медицинские трактаты содержат множества растений не только этого региона. В молодости я осуществлял экспедиции в далёкие края за снадобьями. В те годы я не чурался и почерпнуть знания у тех монахов, с кем имел счастье встречаться в тех местах.

– Да, учитель, он немного учил меня, но я мало что помню.

– А я помню, что Чеди-ачазы был в ваших степях уважаемым человеком. Он многое мог рассказать тебе.

– Ещё расскажет, – помолчав немного, добавил старик, и я расскажу вам много нового. Ваша задача впитать это в свой разум, ведь наша цель – сделать людей более крепкими для жизни в этом мире.

Сама жизнь здесь была привычней для алтайского пастуха, чем в буддистских обителях Лхасы. Глинобитные домики сгрудившиеся, как птенцы чтоб теплее было, напоминали родные чадро на горных пастбищах. Утоптанные тропинки между ними с травкой-муравкой по краям. Даже само устройство жизни скорее напоминало быт кочевников, чем монастырский уклад. Утренняя медитация не бывает долгой, следует за краткими молитвами, «стояние столбом» при восходе солнца на скальном выступе или просто на поляне перед домиками. Завтрак иногда даже был с черствыми пресными лепёшками, подношение кочевников отправившихся на высокогорные пастбища. Чай с маслом и молотой тсампой, как родной талкан, сдобренный молоком яка. Но молоко быстро закончилось, пастбища для лошадей и яков находятся чуть ниже в других долинах, и пастухи только ради уважения поднялись к знаменитому врачевателю- монаху.