Путь золота и киновари. Даосские практики в исследованиях и переводах - страница 57

– Траур по королю не мог быть более искренним, – писал Коттингтон, – и у них есть веская причина, потому что он был принцем, который никогда никого добровольно не оскорблял, но оказывал добрые услуги всем; будучи воспитан настолько безупречно, насколько они могли ожидать.

Что касается Фернандо, то когда старая Изабелла Клара Евгения умерла в 1633 году, он был отправлен через Италию во Фландрию, чтобы стать правителем рокового для Испании владения. Как уже было сказано выше, кардинал-инфант был очень способным и амбициозным молодым человеком. Из Милана он должен был привести большие силы на помощь императору.  Встав во главе войск, Фернандо отказался от ношения церковных одеяний, и с того времени на портретах изображался без пурпурной мантии и шапки, с воинственно торчащими усами, в доспехах и с маршальским жезлом на гарцующем коне.

6 сентября 1634 года под немецким городом Нёрдлингеном он вместе со своим зятем Фердинандом, королём Венгрии, разбил протестантские войска. Эта битва была одной из самых решающих в Тридцатилетней войне. Присутствие там кардинал-инфанта изменило чашу весов в пользу Габсбургов и принесло ему популярность не только в Нидерландах, но и среди соотечественников. Но когда Фернандо с триумфом въезжал в Брюссель, Ришельё уже щедро субсидировал голландцев для возобновления войны. А через несколько месяцев, в начале 1635 года, Франция открыто вступила в борьбу с Испанией, причём военные действия распространились на территории от Фландрии до Италии, и от Франш-Конте до исконно испанских земель.

С течением времени Филипп IV становился всё более праздным и распутным. Таким образом, он подавал дурной пример своим подданным, и в скандальных хрониках того времени часто фигурировали самые высокопоставленные лица двора.

– Кажется, в серале появились новые одалиски, и это очень развлекает Его Величество и продлевает срок пребывания Оливареса при дворе, – сообщал поэт Франсиско де Кеведо в письме к другу.

Вина за это, таким образом, была возложена, хотя и не очень справедливо, на королевского фаворита. Потеряв свою единственную дочь графиню Медина де ла Торес, Оливарес перенёс всю свою привязанность на своего внебрачного сына Хулио, которого ещё в 1613 году ему родила некая Изабелла де Анверсе. Говорили также, что этот государственный деятель, обеспокоенный отсутствием у него потомства, занимался любовью со своей женой в монастырской церкви, пока присутствующие там же сёстры молились Небесам, чтобы графиня забеременела. Но тщетно. Впрочем, возможно, это были сплетни.

– Если бы Вы слышали, – писал Хоптон Коттингтону в августе 1632 года, – о клевете и глупых выдумках народа против герцога, Вы бы никогда не захотели быть фаворитом.

– Если бы все люди получили по заслугам, – шептались в Мадриде, – то сам герцог был бы сожжён за воротами Фуэнкарраля, ибо он возвысился благодаря дьявольскому искусству колдовства и удерживает короля в своей власти с помощью колдовства.

Вероятно, для того, чтобы прекратить эти слухи, Оливарес начал вести демонстративно святой образ жизни.

– Он утверждает, – пишет современник, – что живёт в большом благочестии и преданности, исповедуясь и причащаясь каждый день. Он ежедневно проводит много месс… Теперь он начал лежать в гробу в своей комнате, как труп, окружённый свечами… в другое время… он ведёт себя, как монах-капуцин, и говорит о величии этого мира с величайшим презрением.