Дым струился между столиками, люди кашляли, и некоторые даже ушли из зала.
– Пойдём и мы, – сказал я, задыхаясь, – а то ты ещё что-нибудь натворишь.
– Ты прав, – покорно согласился Громозека.
Мы вышли в холл, где Громозека занял целый диван, а я притулился рядом с ним на стуле. Робот принёс нам вино и валерьянку, бокал для меня и литровую банку для чумарозца.
– Ты где сейчас работаешь? – спросил я Громозеку.
– Будем копать мёртвый город на Колеиде, – ответил он. – Сюда прилетел за инфракрасными детекторами.
– Интересный город на Колеиде? – спросил я.
– Может быть, интересный, – ответил осторожно Громозека, который был страшно суеверен. Чтобы не сглазить, он провёл четыре раза хвостом у правого глаза и сказал шёпотом: – Баскури-барипарата.
– Когда начинаете? – спросил я.
– Недели через две стартуем с Меркурия. Там наша временная база.
– Странное, неподходящее место, – сказал я. – Половина планеты раскалена, половина – ледяная пустыня.
– Ничего удивительного, – сказал Громозека и снова потянулся за валерьянкой. – Мы там в прошлом году отыскали остатки корабля Полуночных скитальцев. Вот и работали. Да что я всё о себе да о себе! Ты мне лучше о своём маршруте расскажи.
– Я знаю о нём только приблизительно, – ответил я. – Мы облетим сначала несколько баз по соседству с Солнечной системой, а потом уйдём в свободный поиск. Времени много – три месяца, корабль вместительный.
– На Эвридику не собираешься? – спросил Громозека.
– Нет. Малый дракончик уже есть в Московском зоопарке, а Большого дракончика, к сожалению, ещё никто не смог поймать.
– Даже если бы ты его поймал, – сказал Громозека, – всё равно на твоём корабле увезти его нельзя.
Я согласился, что Большого дракончика на «Пегасе» не увезёшь. Хотя бы потому, что его дневной рацион – четыре тонны мяса и бананов.
Мы помолчали немного. Приятно сидеть со старым другом, никуда не спешить. Старушка-туристка в лиловом парике, украшенном восковыми цветами, подошла к нам и робко протянула блокнот.
– Не откажетесь ли, – попросила она, – написать мне автограф на память о случайной встрече?
– Почему бы и нет? – сказал Громозека, протянув когтистое щупальце за блокнотом.
Старушка зажмурилась в ужасе, и её тонкая ручка задрожала.
Громозека раскрыл блокнот и на чистой странице размашисто написал:
«Прекрасной юной землянке от верного поклонника с туманной планеты Чумароз.
Ресторан «Селена». 3 марта».
– Спасибо, – прошептала старушка и отступила мелкими шажками.
– Я хорошо написал? – спросил меня Громозека. – Трогательно?
– Трогательно, – согласился я. – Только не совсем точно.
– А что?
– Это совсем не юная землянка, а пожилая женщина. И вообще – землянкой раньше называли первобытное жильё, выкопанное в земле.
– Ой, какой позор! – расстроился Громозека. – Но ведь у неё цветочки на шляпе. Сейчас же догоню её и перепишу автограф.
– Не стоит, друг, – остановил я его. – Ты её только перепугаешь.
– Да, тяжело бремя славы, – сказал Громозека. – Но приятно сознавать, что крупнейшего археолога Чумароза узнают даже на далёкой земной Луне.
Я не стал разубеждать друга. Я подозревал, что старушка никогда в жизни не встречалась ни с одним из космоархеологов. Просто её поразил облик моего друга.
– Слушай, – сказал Громозека, – меня посетила идея. Я тебе помогу.
– Как?
– Ты слышал о планете имени Трёх Капитанов?
– Где-то читал, но не помню, где и почему.
– Тогда замечательно.
