Случайно ли Ошка ушел так вовремя или намеренно, пока было неизвестно. Что за человек нашелся под перевернутой лодкой – тоже. Приплыл он с Веселого Бережка, но мало ли людей берет лодки на Рабежском перевозе? Они приходят на Рабеж откуда угодно. Хоть с Матолоша, хоть с Приречья. Об обнаружении трупа вывесили уже объявление на тумбе у префектуры, послали запросы в Городскую и Тайную Стражи, но ответа пока дожидались. На завтрашний день решили уже выставить сам труп на площади для опознания.
Инспектор Нонор нарисовал схему преступления на листочке. В схеме этой было больше вопросительных закорючек, нежели установленных фактов. Он посмотрел на то, что у него получилось, встал из-за стола, застегнул воротник плаща и отправился погулять по Веселому Бережку и посмотреть на его обитателей.
* * *
С полицейским жетоном в кармане ходить по городу было совсем не то что просто так или на подхвате у Нонора. Правда, внутренний голос напоминал иногда Мему, что обманывать людей нехорошо. Но Мем возражал себе, что он жетон взял не для баловства, а для пользы.
На Рабежском перевозе Мем насчитал семь лодок. По каменной лесенке он спустился к пристани и стал прохаживаться вдоль воды, копаясь в карманах и оглядываясь по сторонам.
– Да надоели уже, – жаловался один перевозчик другому. – Только ко мне человек подошел на Монетный ехать – они шасть ко мне и давай выспрашивать. Рассказывай, дескать, то и это, как ты полночи на Чаячьем мерз. А так вот и мерз. Из-за того мерзавца деньги потерял, из-за этих с префектуры – клиента. Не по темени, так по макушке. Что за невезение?..
– Скоро мост достроят – у нас совсем работы не будет, – пообещал ему товарищ.
Мем приостановился.
– Почем стоит на Монетный и обратно, уважаемый? – спросил он у жалобщика.
– Медяк туда, медяк обратно.
Мем стоял в задумчивости.
– Ну, давайте за медяк в оба конца, коли я вас недолго буду ждать, – предложил сосед.
– Что ты мне работу перебиваешь! – возмутился первый. – Если на Монетном немного дел, так и я за медяк свезу. Только без обмана!
– Мне только зайти и вернуться, я ключ забыл, – сказал Мем. – Согласен я. – И спрыгнул в лодку.
Перевозчик, сопя, развернул суденышко носом в сторону Монетного и погреб против течения.
– Что же, обманывают вас часто? – поинтересовался Мем, когда лодка вышла на середину канала.
– А то, – сказал перевозчик. – Вот давеча вечером тоже. Я его туда, а он обратно обещал и не пришел. Что ли упер чего, да попался – говорят, потом по Чаячьему ночь полиция шастала. Замерз, как собака, даром трудился... А теперь ко мне меднолобые пристают: вынь им да положь, когда отвез, когда вернулся...
– Надо же, – удивился Мем. – Что на Чаячьем воровать? Топляк на дрова?
– Вот и я удивляюсь. Вроде, приличный был господин.
– Может, он на берегу украл, а на Чаячьем скрывался?
– Может, и то.
– А откуда подошел? Или за пазухой чего нес?
Перевозчик оглянулся через плечо.
– Оттуда. С монастыря. Брел по берегу. Издали рукой машет: сюда, мол. Ну, я его и подобрал. Что ж, мне работа не нужна, что ли? А преступник или нет, не мое дело. Пусть в префектуре разбираются. Им там делать нечего, кроме как вопросы задавать. А я им на все их вопросы честно ответил.
– Так монах, раз с монастыря.
– Что ж я, монаха от рабежского гуляки не отличу?
Плащ спереди в бусах...
– Может, он сам гнался за кем?
– На воде туман был, фонарь лодочный в трех шагах не видать.
