– Уважаемый Рознег, – позвал я волхва, – мыслю, что можно исцелить боярина, рано ему в ирий. Начни целить ты, а я подготовлюсь.
Волхв удивлённо вскинул лохматые брови, метнул в меня взгляд, посмотрел на раненого и кивнул. По моему требованию Бранибора раздели, оставив только набедренную повязку. Волхв из-за пазухи достал какой-то амулет и начал ритуал, а я принялся настраивать прибор в режим регенерации, лечения и восстановления и отправил мужиков приготовить лубки и холстины для перевязки.
Через четверть часа Рознег распрямился, смахнул со лба пот, и устало уселся на лавку. Теперь мой выход, и я начал осмотр. Да-а, помяли мужика изрядно. Весь правый бок заливала лиловая синева, скрипели два ребра. Переломы. Слава богу, без смещения, а то бы обломки проткнули лёгкие. Предплечье сломано. Глубокая рана на левом плече. Рваная рана на левом бедре. Десяток небольших рассечений. Все раны воспалены, но без признаков гангрены. Очень хорошо. С удивлением заметил, что после манипуляций волхва состояние боярина заметно улучшилось. Он порозовел, и дыхание стало спокойнее. Я немного призадумался, ведь сначала мне предстояло вправить и зафиксировать переломы, а это очень больно. И тут услышал голос волхва:
– Артур, этот отвар утишит боль, – он протянул чашку с мутным содержимым, – то мак, к коему добавил хмель и синюху.
Отлично. Опиум с седатором и нейролептиком, то, что надо для неглубокого наркоза. Боярин с трудом и, морщась, выпил, а через четверть часа заснул и расслабился.
– Вы, двое, – указал я на мужиков покрепче, – держите боярина за ноги и тулово. А вы несите лубки и холстину.
Полчаса мне хватило, чтобы сопоставить переломы и обработать раны. Потом я достал К-генератор. Сначала облучил небольшие рассечения, которые начали исчезать, оставляя небольшие шрамики. С большими ранами провозился дольше, а с переломами тем более. Перевязывать раны не пришлось, холстиной перетянул лишь грудь, чтобы не потревожить едва сросшиеся рёбра. Завтра можно будет снять и эту повязку.
Примерно через час я закончил, напоследок обработав почки, сердце и печень. Устало разогнулся и увидел, что вокруг в полной тишине плотной стеной стоят люди и явно со страхом и удивлением таращатся.
– Ну, вот и всё. Боярин почти здоров, а уж то, что не помрёт, это точно.
Едва я это проговорил, как все кроме волхва грохнулись на колени и запричитали молитвы и обереги. В состоянии полного обалдения я заорал:
– А, ну-ка, встать, мать вашу с перебором!! Вы что совсем с ума посходили?! Встать, я сказал!! И помочь боярину.
Люди вскочили и засуетились, а я растолкал мужиков и вышел вон, подышать свежим воздухом и осмыслить произошедшее. Главное, я опять убедился, что прибор работает отменно в разных режимах, и эффект удивительный. Не ожидал. Теперь я имел прекрасный козырь в игре со смертью.
Места в шатре впритык хватило только для пятнадцати человек, все, кто покрепче и я с ними остались ночевать под небом. Ночь прошла тяжко и беспокойно. Не мороз и ветер, а просто ползучий холод не давал спать и расслабиться. Задубев, лёжа на лапнике, я поднялся, разогнал в ногах кровь и фактически всю ночь просидел у костра. Толи дремал, толи спал, толи грезил. Плотно сбившийся на подстилке народ тоже ворочался и потихоньку сползал ближе к огню.
Утром я окончательно убедился, что нужно что-то решать с жильём. Но оказалось, что ломал голову только я, а местные люди точно знали, что нужно делать. Не дожидаясь команды, они с рассвета начали строить жердяные шалаши, покрытые корой и ветками, а сверху засыпанные толстым слоем снега. В этих «чумах» в центре складывали небольшие очаги, дающие достаточно тепла. Дым уходил в дыру и дыхание не отравлял. Жерди на земле, на них толстый слой лапника, а также плетёный и затянутый корой и тряпками притвор на входе кое-как сохраняли тепло. Четыре больших шалаша ощутимо разгрузили хижину волхва, в которой остался десяток самых хворых и ослабевших. В шатре разместились ещё десять.
