Путешествие в Ятвягию - страница 10

– Это ты, ты сам дурень, что дал мне носить твой мешок, – оправдался ятвяг на всякий случай, чтобы чужеземец на него не злился.

– Пожалуй. Но если ты еще раз назовешь меня дурнем, я не буду тебя кормить. И не возьму с собой. И не расскажу… что за люди сидят в моем мешке.

Сухой путь от Берестья до Черска был короче речного. Хороший гонец с поводными конями смог бы преодолеть его от восхода до вечерни. Обычным путникам на это путешествие требовалось три полных дня.

Четверо всадников – Стегинт сидел за спиной у Патрика – выехали из Берестья вечером, до ночи успели переправиться через Буг, проехали несколько поприщ и заночевали в небольшой деревне. Утром продолжили путь.

В полдень, чтобы переждать жару, сделали привал в березовой роще на берегу озера. Отвыкший от седла ирландец был рад каждой остановке. Стегинт легко спрыгнул с лошади. Видя, с каким трудом спускается Патрик, ятвяг сплюнул. Чужеземный вайделот раздражал его, но он, по старой привычке, готов был повиноваться, как повиновался прежнему хозяину.

– Отпусти меня искупаться.

Патрик отмахнулся, привязал коня к дереву и попытался присесть, но вместо этого грузно и неуклюже приземлился на траву. Он выдохнул и смущенно огляделся. Борко с Рахом, боярским сыном, сидевшие чуть поодаль, были заняты разговором, а третий спутник, имя которого было ему неизвестно, почти всегда молчал.

Стегинт вошел в воду, не снимая легкой одежды, поплыл и нырнул так, что голые ступни некоторое время болтались над поверхностью, вынырнул, опять нырнул. Его ловкое тело передвигалось в воде легко и быстро.

– Лехиты[28] любят хвалиться, нет более гонорливого народа, чем лехиты! – доказывал Рах. – Если нападение совершили люди Конрада, мы узнаем об этом, как только явимся к его двору.

«Никогда больше не буду ездить верхом, – зарекся ирландец, – апостолы пешком ходили. И святой Патрик пешком исходил Скоттию[29]. Как иначе узнать землю, по которой ходишь?» Вспомнив, что не дочитал утреннее правило, он достал четки и попытался сосредоточиться на молитве. Слабый ветер покачивал березы, и солнце то слепило обращенные к небу старые глаза, то скрывалось над полупрозрачной тонкотканой листвой, переливающейся, как чешуя изумрудного дракона. Солнечные блики играли на разноцветных четках. По ладони полз муравей. Голоса умолкли. Ничто не нарушало шелестящую тишину полуденного летнего леса, кроме редких всплесков воды у берега. Патрик закрыл глаза, чтобы благостная красота внешнего мира, обволакивающая душу, не мешала проникновенной молитве.

Когда веки монаха вновь открылись, все вокруг казалось прежним, только дневной свет был не таким ярким, и невнятная тревога коснулась сердца. «Стегинт», – дошло вдруг до его сознания. По поверхности озера медленно расходились круги. Мальчика не было ни в воде, ни на суше. Несмотря на усталость, Патрик быстро поднялся с земли. Он еще медлил, вглядываясь в блестящую озерную рябь и ожидая, что голова подростка появится над водой, но ничего не происходило.

– Где Стегинт? – встревоженно произнес он вслух.

Борко пожал плечами.

– Нырнул, – безразлично отозвался Рах.

Они не двинулись со своих мест, но разговор прекратился. Третий спутник жевал травинку и, щурясь, внимательно смотрел по сторонам. Патрик снял с плеча суму, бросил ее на землю и, не снимая сапог, вошел по колено в озеро, замочив полы плаща.