– Что? Зачем? – эта просьба никак не вписывалась в образ панка-мудреца, сформировавшегося в голове Алекса.
– Если я правильно понял, то у тебя с ней ничего нет. Или ты всё-таки будешь ревновать, и не стоит этого делать?
– Что? – Алекс до смешного возмутился. – Мне всё равно, не о том голова болит сейчас. Просто я полагал мы едем вместе.
– Думаю, вы справитесь, у меня всё равно нет никаких связей, – Кларкс, слегка усмехнувшись, изобразил кавычки двумя пальцами и подмигнул Билли, но тот явно шутку не понял, а Алекс всё не унимался.
Машина остановилась.
– Ну что же, Билли, искренне желаю, чтобы с твоей мамой было всё хорошо, – водитель благодарно кивнул. – А с тобой, Алекс, скоро увидимся.
Затем Кларкс помялся и добавил, снова наклонившись к Фримену:
– Только, пожалуйста, постарайся больше не убивать себя, не хочу начинать всё сначала.
И только он собрался выйти из машины, как Алекс схватил его за руку, словно ребёнок, не отпускающий своего родителя:
– Подожди! А что делать, если снова с людьми начнётся, ну это…
Кларкс выпрямился и со своей привычной улыбкой сказал гармоничным уверенным голосом:
– Поверь, пока ты с Билли, ничего подобного не произойдёт, счастливо.
Дверца Кайена захлопнулась, и машина с большой скоростью рванула вперёд, постепенно смешиваясь с общей суетой городских джунглей.
Кларкс поправил воротник рубашки, отряхнул джинсы, пригладил волосы и, включив всё своё обаяние, поднялся по гладким гранитным ступенькам к широким парадным дверям.
* * *
– Мистер Фримен, могу я поинтересоваться?
– Конечно, – Алекс ехал молча, глядя через стекло на проносящиеся мимо окна небоскрёбов, отражающие яркие лучи солнца, витрины магазинов, машины и спешащих куда-то обывателей.
– Что это за человек, и о чём вы всё время спорили?
– Что за человек? – Алекс задумался и ответил без всяких тайн. – Признаться, я и сам не знаю, кто он. Но в одном я уверен почти на сто процентов, этот человек единственный, кто может мне сейчас помочь. Кларкс очень много знает, только не всё рассказывает. А спорили о всякой ерунде. Так, философская демагогия.
В последнем Алекс, конечно, не был до конца честен. Просто он отчётливо понимал, что нет смысла всё это рассказывать Билли. У того сейчас и так голова разрывается в мыслях о больной матери, семье и многом другом.
Билли слегка улыбнулся:
– Он выглядит странно, но мне кажется интересным человеком. Что-то вроде духовного наставника.
– Вполне возможно… Надеюсь, так оно и есть…
Лишь когда мы умираем, мы чувствуем себя живыми как никогда. Но начиная жить, совершенно забываем о смерти. Ведь всё познаётся относительно кого-то или чего-то. Когда тебя окружают живые люди со своими проблемами, делами, когда над головой всё так же ярко светит солнце и поют птицы, а кожу ласкает мягкий влажный ветер, просто невозможно принять тот факт, что тебя уже нет.
Сразу после того, как Кларкс вышел из машины, Алекс сделал несколько звонков полезным знакомым, которые могли бы помочь матери Билли, но безрезультатно. Он предлагал любые деньги, услуги, но те отвечали, что дело не в этом, а просто либо нет мест, либо нужно сначала пройти обследование в их больницах, а это займёт несколько недель. Неужели Алекс дал человеку ложную надежду? Это было бы непростительно, и не потому что эта ситуация выглядела бы неудобной, а скорее потому что Фримен понимал – пустые надежды убивают не хуже времени.
