Таксист, беседовавший с мадам, пока я изучала её внешность, сообщил, что мотель предназначен для дальнобойщиков, но свободные номера в наличии есть, что стоить мне это будет всего тринадцать марок в сутки. Потом подсказал, что рядом, за парком, находится конечная остановка трамвая, и что в дальнейшем я смогу совершенно самостоятельно выезжать в город.
Несмотря на закравшиеся в мою душу сомнения, я согласилась остаться в мотеле на пару дней, потому как вряд ли где-то ещё смогла бы найти жильё за такие небольшие деньги. Петеру, по всей видимости, бабуля тоже не понравилась, потому что он оставил мне визитку с телефоном, чтобы я могла звонить ему в любое время, если возникнут проблемы.
За сим, водитель откланялся, а хозяйка услужливо проводила меня до номера. Это было крохотное помещение с окном почти до самого полу, прикрытым лёгкой белоснежной занавеской. В комнатку вмещались односпальная кровать, небольшой стол и стул. Когда я внесла туда свою сумку, развернуться стало негде.
Удобства находились на этаже, но мне повезло: туалет с душем находились через коридор прямо напротив моей комнатёнки. Не распаковывая вещей, я, не медля, отправилась на водные процедуры.
Время было не позднее, где-то около четырёх часов пополудни, но умаявшись от треволнений этого длинного, насыщенного событиями и эмоциями дня, я сразу же прилегла. Правда, быстро заснуть не удалось из-за смердящего карболкой одеяла, которое воняло настолько сильно, что хотелось выскочить из комнаты, не то, что спать под ним. Про карболку я знала лишь из книг, но была абсолютно убеждена, что это была именно она, ведь в Европе во все времена, судя опять же по литературе, её использовали повсеместно для дезинфекции.
Я пыталась избавиться от укрывавшего меня предмета, откинув его в дальний от кровати угол, но быстро замёрзла. Апрель в Германии в тот год выдался довольно прохладным.
Несмотря на это, мне вряд ли понадобилось более получаса, чтобы забыться глубоким дремучим сном без каких-либо сновидений. Проснулась я в полной темноте от гула многочисленных мужских голосов и музыки, доносившихся из бара. Однако не они оказались причиной моего пробуждения. В дверь комнаты кто-то скрёбся. Я сделала вид, что продолжаю спать. В баре царило веселье, и меня не прельщала перспектива оказаться в обществе десятка-двух подвыпивших мужчин, пусть даже иностранцев.
За дверью заговорили на немецком. Я узнала голос хозяйки-ведьмы или, наоборот, ведьмы-хозяйки, как хотите. По отдельным знакомым немецким словам: gehen, musik и essen2, поняла, что приглашена в бар, тем не менее, твёрдо решила не открывать дверь ни при каких обстоятельствах.
Когда немка поняла, что «просыпаться» я не намерена, она, громогласно ворча, удалилась, тяжело шлёпая ногами по линолеумному полу коридора. Посидев для надёжности в укрытии, в смысле, без света ещё какое-то время, я взяла в руки книгу. На моё счастье это был Стивен Кинг, да и произведения были под стать – про оборотней и кладбища. К счастью ужас от происходящего на страницах книги действа затмевал ужас от происходящего наяву. Не слишком-то почитаю фантастику, но в тот момент я её почти любила. Впрочем, Кинга обожаю. Его мистика или фантастика будто вырастает из обыденной, иногда очень счастливой, жизни и всегда неожиданна и непредсказуема.
Хозяйка отступила, но не отступилась. На протяжении всей ночи в мою дверь стучали, колотили, барабанили, сопровождая стук гортанным немецким говором, различные мужчины.
