Мы прошли за баньку к глубокому пруду. Смеловский достал из садка живую рыбу. Возле прудика выстроилась очередь из кошек, началась раздача карасей на обед. Караси у Смеловых хороши: ровные, круглые, крупные… К вечеру Сергей нажарил их, это было редкое экзотическое объеденье, коричневые в масле карасики.
Сергей рассказал, что любит поохотиться. В ближайших лесах водятся лоси, кабаны, лисы, зайцы, куницы, еноты. 1 августа, когда открывается охота на уток, над местным озером стоит канонада выстрелов, опустевшие от земледельцев земли наполняются огромным количеством охотников. Огорчает то, что зайцев становится всё меньше, зайчата гибнут весной от весеннего пала прошлогодней травы. А трава горит от хабариков расслабленных курильщиков. Ещё трава горит от поджигаемых гор мусора. Глобализация пришла в глубинку со своими чудовищными неэкологичными упаковками, мусороперерабатывающие заводы не построены, увоз мусора отсутствует. Мусор варварски жгут пару раз в год, и диоксиды, подобно чернобыльскому шлейфу, щедро пропитывают русские земли. У нас никто в течение 100 ближайших лет не захочет покупать молоко и овощи.
Майский снег
Ярослава совсем раскапризничалась, ей нужно было внимание взрослых, но все они были заняты. Дед запряг лошадку и пахал, управляя плугом и лошадью. На вывороченную свежую коричневую землю прибежали куры, червячков клевать. Они смешно выпрыгивали из-под копыт. Татьяна готовила обед. Все что-то делали. Козлик влез на ветлу и обгрызал кору с неё.
Я с Леной и Ярославой пошла на озеро. По дороге мне показали старый барский сарай, сложенный из камней, с древней крышей, крытой дранкой. У сарая стояла высокая ель с отломанной ураганом верхушкой, на ней аисты построили двухэтажное гнездо. В верхнем, как куклы с пластмассовыми розоватыми носами, сидели три аистёнка и два их родителя, с вниманием следящие за нашим передвижением. Места здесь были благодатные. Вдали, на холмах, матово зеленели первыми листочками берёзовые леса. Испускали дурманящий земной аромат вспаханные нарезы земли, солнце то улыбалось и грело, то пряталось за туманные набегавшие тучки, озеро серебрилось, травка качала своими стрелками на ветру.
Лена училась в аспирантуре, это была девушка с античной фигурой и античной головкой, всё это было неправильно упаковано в спортивную одежду, в джинсы и куртку с американской надписью. Девушка недавно прошла стажировку в США, привезла оттуда эти шмотки. Увы, это всё не шло ей, она чувствовала, что что-то не так. Платье, юбочка – вот лучшая одежда девушки во все времена.
Мы возвращались к дому, когда вдруг повалил снег, сначала крупными редкими хлопьями, потом стеной из пляшущих шариков. Одуванчики выглядывали из снега своими глянцевыми щёчками, как моржи в проруби. Зеленя превратились в бело-зелёные пространства, из снега как на голландских пейзажах выглядывали старые деревья с сучьями, не успевшими так сильно, как берёзы, зазеленеть. Снег шёл и шёл, я увидела на лугу возле озера, почти уже полностью занесённом снегом, штук пять журавлей. Они прилетели на родное озеро и радостно плясали под пеленой снега.
Вечером Сергей принёс с чердака неподъёмные портфели с образцами пород, со всякими агатами, сердоликами, срезами малахитов… Сергей стал интересно рассказывать о камнях. Стало грустно: Смеловские, высококвалифицированные специалисты, знатоки своего дела, разведчики недр земли, могли быть весьма востребованы со своими знаниями в новой России, да и в любой стране, а оказались за бортом кипящей жизни, лет на 20 раньше, чем нужно, ушли на обочину, в узкую индивидуальную семейную жизнь.
