Путешествия по Центральной Азии - страница 33

Торговые караваны не имеют права идти прямой дорогой из Андижан-кичу в Кашгар, а направляются севернее, на пост Зунг-караул («большой пост») в 16 км от Андижан-кичу, где находится главное таможенное управление, чтобы там предъявить детальную декларацию о привезенных товарах.

В 17 км от Кашгара меня встретил высокопоставленный чиновник из канцелярии даотая с переводчиком и, передав визитную карточку даотая, от его имени поприветствовал меня в качестве гостя китайского правительства. Одновременно с ним на встречу со мной приехал предводитель русского купечества в Кашгаре, а также делегация купцов, которые пригласили меня на дастархан, т. е. на угощение.

Уже издалека был виден высокий шелковый шатер, украшенный флагами российских цветов; в шатре большой стол был заставлен мисками с разнообразными кушаньями и подносами с фруктами и сладостями. По краям стола стояли две традиционные сахарные головы. Поскольку приготовленное угощение не уместилось на столе, то дастархан (скатерть) спускался на землю и покрывал большой кусок травы перед шатром и также был целиком заставлен подносами и мисками с едой.

Для казаков отдельно была поставлена шамиона (разновидность шатра на высоких шестах, который дает много тени и хорошо проветривается), а под ней на войлоках разложено обильное угощение.

Пригласив в шатер китайского чиновника вместе с переводчиком, а также купеческого старейшину и делегацию купцов, я с удовольствием спешился после тридцатикилометрового пути под палящим солнцем и с аппетитом принялся за импровизированный завтрак, беседуя с представителями делегации и чиновником. Последний всем своим видом демонстрировал возмущение тем обстоятельством, что, в нарушение китайского этикета, я позволил его переводчику и местным жителям есть за одним столом со мной, не оказывая никому предпочтения и рассматривая всех как равноправных гостей.

Передохнув полчаса, мы двинулись дальше в сторону Кашгара по дороге, идущей через оазис, мимо живописных полей, селений и садов. Я ненадолго остановился в Мазар-Туграка, где росли тополи особой разновидности – туграк. Нигде в Средней Азии мне не доводилось прежде встречать эти деревья. Листья у них такие маленькие и сухие, что крошатся от прикосновения руки или от ветра, и потому павшей листвы под этими деревьями никогда не бывает. Как следствие, в туграковых лесах нет обычного для дубовых или буковых лесов чернозема. Туграк прекрасно переносит засуху, и его часто можно встретить вблизи пустыни Такла-Макан.

Наконец мы приблизились к Кашгару со стороны ворот Кум-дарваза («ворота на песках») и, не въезжая в город, направились вдоль городской стены к российскому консульству, которое располагалось в саду Яр-баг («сад над оврагом»), на берегу Кызыл-су, недалеко от вторых городских ворот – Яр-баг-дарваза.

Русская колония в Кашгаре состояла тогда из консула Н. Ф. Петровского[75], секретаря консульства Я. Я. Лютша[76], а также полусотни сибирских казаков[77] при офицере. У консульства в то время еще не было собственного здания, и оно помещалось в туземных саклях, несколько переделанных на европейский лад. Консул не хотел жить в черте города, чтобы не подчиняться существующим в китайских городах порядкам. А они весьма строгие: за полчаса до заката солнца производится пушечный выстрел, по которому все ворота в городской стене притворяются наполовину; все городское население стремится попасть в город, а живущее вне города – наоборот, выбраться из него. В самый момент захода солнца раздается еще один выстрел, и все городские ворота запираются на цепи и запоры; более того, решетчатые ворота на каждой улице также закрываются на замки. Ключи от всех ворот доставляются в канцелярию даотая, так что жизнь в городе замирает и сообщение между улицами совершенно прекращается.