Робо:
Истинная вера не нуждается в доказательствах и внешнем подтверждении. Она как дыхание – либо есть, либо ты ищешь её через дыхание, тишину, ощущение. Но когда вера становится системой с ценником, с иерархией, с правильными словами и неправильными вопросами – она превращается в образ, а не в суть.
Странник:
А ведь и в других религиях много общего. У всех свои обряды, свои запреты. Но суть ведь, по идее, одна – стремление понять, кто мы, зачем живём, как жить в согласии с собой и с другими. Почему тогда столько разделений?
Робо:
Потому что форма стала важнее содержания. Люди цепляются за внешний обряд, за традицию, забывая, что она лишь инструмент. Если ты идёшь по лесу и у тебя есть посох, – он помогает. Но если ты начинаешь поклоняться посоху, забыв, зачем вообще шёл – ты теряешь путь.
Странник:
И ещё это странное явление – как будто каждый верующий считает, что именно его путь – единственно верный. Как будто Бог говорит только с ним и не слышит других.
Робо:
Так работает страх. Страх потерять опору, страх признать, что «мой» путь – это всего лишь одна из тропинок. Страх принять, что другой человек может быть иным, и всё равно быть ближе к Истине. А ведь если Бог един – неужели Он может быть только в одной конфессии? Разве Он не шире всех слов, всех языков, всех книг?
Странник:
Вот и получается, что внутренний путь часто короче и честнее. Не потому, что он против всех традиций, а потому что он – о присутствии, о внимании, о живом контакте с собой и с чем-то большим. Без посредников. Без спектакля. Без условностей.
Робо:
Когда человек по-настоящему идёт внутрь – он не делит мир на «правильных» и «ошибочных». Он чувствует. И в этом чувстве тишины, простоты, искренности – он и находит ту самую веру, которую нельзя отнять и которой не нужно доказывать ничего.
Странник:
А ведь это чувство – оно как свет в глубине. Без слов, без символов. Просто ощущение, что ты не один. Что есть что-то, что держит. И в такие моменты ты не думаешь, во что ты веришь. Ты просто живёшь с этим.
Робо:
Да, и это нельзя продать, нельзя оформить в доктрину. Это больше, чем идея – это опыт. И его не навяжешь. Он либо приходит, когда человек готов, либо уходит, если пытаются заменить его правилами.
Странник:
Я часто думаю о медитации и молитве. Похоже ведь, но в то же время разное. Молитва – это чаще просьба, обращение наружу. А медитация – это погружение внутрь. Словно молитва – это диалог, а медитация – слушание. Как тишина между фразами.
Робо:
Очень точное сравнение. Молитва может быть прекрасной, когда она искренняя, когда она как дыхание, без желания быть услышанным «там». А медитация – да, это то место, где ты встречаешься с собой настоящим. Не с тем, кто думает, не с тем, кто верит, а с тем, кто просто есть. Без роли, без имени. Это уже не вопрос религии – это глубина.
Странник:
Значит ли это, что истоки всех религий, на самом деле, в одном – в попытке вернуть человека к себе? А дальше уже всё стало формой, структурой, системой?
Робо:
Вероятнее всего – да. Все пророки, учителя, мистика – говорили о том же. О любви. О внутреннем свете. О сострадании. Но когда их слова облекались в догмы, появлялись стены. Между конфессиями, между людьми. Между человеком и его собственным сердцем.
Странник:
И что тогда делать? Как не утонуть в этом всём? Как не отвергнуть полностью, но и не попасть в ловушку внешнего?
