В этот раз шляпы на аристократке не оказалось. Ветер же, и так изрядно потрепавший изысканную высокую прическу, очередным сильным порывом уничтожил ее вовсе и совсем неучтиво заиграл каскадом длинных светлых волос.
Неожиданно для себя самого Витал подхватил развевающиеся пряди, что буквально сами устремились в его ладони. Мягкость шелковых волн парализовала. Прохладными струями они будто пролились между смуглыми пальцами. Такие светлые, такие неуловимо-гладкие…
Едва виконтесса успела утереться платком и разогнуться, как в тот же миг качка вместе с порывом ветра впечатала бедняжку прямо в грудь капитана. Витал едва удержался на ногах, увлеченный распутыванием собственной кисти из длинных волос пассажирки.
Более нелепой ситуации в своей жизни он припомнить не мог.
Леди что-то прошипела, но ее слова унес очередной порыва ветра. Витал собрался было сгладить неловкость беззлобной мореходной шуткой, когда перевел на глаза на девушку…
…И остолбенел, как если бы увидел призрака.
Ее лицо…
– Уна?!
Его Уна.
Здесь, прямо на борту «Крылатого Марлина».
Во плоти.
Огромные голубые глаза на совсем юном фарфорово-белом лице, окруженном волнами светлых, невозможно-светлых волос. Аккуратные, чуть поджатые пухлые губы…
Мир застыл мазками неизвестного художника, чья кисть подчинила само время ради невысокой светлой фигурки на фоне предзакатного морского пейзажа.
Шум волн и ветра накрыла тишина, в которой грохотало сердце.
Между тем его Уна билась в руках злой птицей. И как бы ни растерялся Витал, возмущенное шипение вернуло его в реальность:
– Какой скандал! Отпустите меня немедленно!..
– Мои извинения… Сам не знаю, как так вышло… Это все ветер… И качка… Вы только не подумайте… Я ведь просто хотел помочь, пока вы… э-э-э… И чем старательнее Витал выбирал слова, осторожно высвобождая собственное запястье, тем больше возмущения отражалось на лице пассажирки.
– Вам плохо от морской болезни. Но так бывает почти у всех с непривычки. Это совершенно не опасно…
Наконец Виталу удалось высвободиться. Девушка резко отпрянула и начала сердито свивать волосы в косу.
Он же судорожно нащупал во внутреннем кармане бушлата фляжку с ромом и извлек. Дрожь в руках очень кстати унялась.
– Вам стоит выпить чего-нибудь крепкого. Рому, например. Полегчает немедленно…
– Вы. Мне. Предлагаете. Пить. Ром. Из горлышка. Вашей фляги?!..
Крайняя степень удивления в голубых глазах сменилась на негодование оскорбленной высокородной дамы.
До Витала же вдруг дошло, как в действительности абсурдно все выглядит со стороны.
Да что он творит? Должно быть, в ее глазах он – не просто какой-то мужлан, а из тех негодяев, что распускают руки и пользуются служебным положением…
Витал нервно сглотнул. На верхней палубе по-прежнему никого, кроме них, не было.
– Будет лучше, если я провожу вас в каюту, миледи. Ветер и качка…
Виконтесса демонстративно шагнула назад и произнесла:
– Я сделаю вид, что восприняла ваше непристойное поведение, как эдакий… эксцентричный жест гостеприимства. А вовсе не хамство и форменное панибратство. Настоятельно рекомендую впредь воздерживаться от подобного. Или командование Гильдии Мореходов получит донесение о безобразном обслуживании и взыскании соответствующего чинам и званиям штрафа. Надеюсь, мы с вами друг друга поняли?
В завершение тирады, произнесенной самым ледяным тоном, Витала с ног до головы смерили надменным взглядом. Замешательство капитана было столь велико, что с ответом он не нашелся.
