Выходил Бурбулис из кабинета президента под бой огромных напольных часов. Циферблат показывал полдень. Философ-эстет и сам с трудом дотянул до конца недели. При этом подумалось: «Одно дело – прежняя работа советником. Ответственности никакой. Даже работой назвать трудно. Другое дело – действительная работа. Пусть и высокого ранга. С непривычки общаться с президентом ежедневно и по конкретным вопросам становилось все сложнее. Всегда угрюмый и жесткий Ельцин теперь становился настоящим деспотом. Никаких возражений и полное подчинение. А это – ельцинское «понима-а-ш…»? Ну никак не вязалось с его высоким статусом и сильно раздражало. И ведь не подскажешь.
Да и поздно ему исправляться на седьмом десятке. Неужели правдивы те характеристики Ельцина, которые довелось уже слышать от разных людей? Академик Дмитрий Лихачев как-то сказал: «Боюсь, Ельцин – невежда, малообразованный, примитивный демагог», а от охранника и жены слышал, что он газет и книг не читает, телевизор не смотрит. Держись, Гена! Взлетел или вляпался, так терпи и держись», – успокаивал себя новоявленный государственный секретарь и первый заместитель председателя правительства. То есть самого Ельцина.
А ведь был еще и вице-президент Руцкой. Со временем они так схватятся в борьбе за близость к телу президента, что обоих, сначала Бурбулиса, а потом и Руцкого, Ельцин безжалостно вышвырнет из Кремля. Первого опять в советники, а второго – в тюрьму.
Через неделю депутаты-демократы послушно (876 – за и только 16 – против) проголосовали за программу социально-экономических реформ, сутью которых были: приватизация (распродажа) государственного имущества; свободные цены; сокращение социальных расходов. Они также наделили президента правом назначать и освобождать своими указами прежде выбираемых руководителей регионов.
Самые демократические правительства в мире «не заметили» в этих решениях ничего антидемократического и дружно, как по команде, их поддержали. Тогда как на месте ненавистного ими советского режима во главе с коллективным Политбюро в России быстрыми темпами сформировался режим личной диктатуры Ельцина, который в сентябре – октябре 1993 года совершит самый настоящий, а не опереточный, как в августе 1991 года, государственный переворот.
После очередного и, как всегда, бесполезного заседания у Горбачева по поводу нового Союзного договора Ельцин возвратился к себе и срочно собрал ближних «бояр». Это были госсекретарь Бурбулис, первый заместитель председателя правительства Гайдар, министр иностранных дел Козырев и заместитель председателя правительства Шахрай.
– Горбачев себя изжил полностью. С ним надо заканчивать. Собирайтесь вечером во Внуково. Вылетаем в Минск.
– А что там будет… – как всегда, нудно начал тянуть Бурбулис.
– Там узнаете, – не дослушав любимца, перебил Ельцин.
А уже на второй день в Беловежской Пуще между сепаратистами Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем было подписано известное соглашение о кончине СССР.
