Дмитрий Рогозин сдержанно заявил тогда в ответ, что это «примитивный пиар-ход». «У нас были сведения, что штаб СПС мечется в поисках средства для поднятия рейтинга. Ничего, кроме грустной усмешки, действия правых не вызывают».
Рогозин обвинил лидеров СПС в том, что они взяли на вооружение политику шельмования блока «Родина», раздувания угрозы национал-социализма. Своими действиями они подрывают репутацию страны.
Иными словами, российская олигархическая элита, представленная партиями «Яблоко» и СПС, не сумела найти свою «экологическую нишу». И это не случайно.
Вячеслав Костиков в статье «Дефолт ельцинской элиты» дал ей очень меткую образную характеристику: «Оторванная от населения, она изначально была обречена на кулуарный стиль взаимодействия с властью. Она могла только просить или скандалить – писала письма президенту, обивала пороги администрации, устраивала сцены «мелкого неповиновения» на Васильевском спуске. А когда очень уж сердилась – бежала жаловаться в западные СМИ».
СПС потеряла почти половину прежних голосов, не набрала вожделенных процентов и не прошла в Государственную думу.
У «Яблока» потеря произошла по важнейшим центрам – Санкт-Петербургу, Московской и Ленинградской областям. Интеллигенция, которая всегда шла за этой партией, сделала выбор в пользу «Единой России», блока «Родина», партии «Жизни».
Станислав Белковский объясняет этот проигрыш элиты так. Пусть она, по его мнению, и зародилась в период «позднего» Михаила Горбачева, но не превратилась бы в класс, если бы не «один престарелый, пьющий, не очень здоровый человек».
Белковский подчеркнул одну существенную черту так называемой элиты: «Элита девяностых сегодня премного говорит о свободе и демократии. И яростно мусолит какую-то очередную резолюцию полубезумных геронтократов из конгресса и сената США, осуждающую Путина за «отступление от демократической линии». На самом деле нет для этой элиты ничего ужаснее демократии. Потому что, если бы у народа России был настоящий выбор, к власти в стране пришли бы носители совсем других ценностей, других идеологий. Эта элита признает одну свободу – свободу купить все что угодно за деньги. Свободу денег, а не свободу личности. Когда олигарх покупает средство массовой информации и вводит в нем жесткую цензуру (попробуйте сегодня покритиковать Ходорковского в любом из принадлежащих ему СМИ) – это нормально. Зато если кто-то выступает против олигарха – это преступно».
В представлении общества сложился устойчивый негативный образ олигарха, суть которого хорошо выразил Евгений Примаков: «Ведь кто такой олигарх? Это человек, который набивает карман за счет махинаций, в том числе с налогами, который может подставить ножку сотоварищам, который грубо стремится лезть в политику, развращает чиновников, партии и депутатов».
Если Ходорковский и питал надежды на большое количество голосов в пользу СПС и «Яблока», то с тюремных нар он с горечью констатировал: русский либерализм потерпел поражение.
«Я не хочу сказать, что Чубайс, Гайдар и их единомышленники ставили перед собой цель обмануть Россию. Многие из либералов первого ельцинского призыва были людьми, искренне убежденными в исторической правоте либерализма, в необходимости «либеральной революции» в усталой стране, практически не знавшей прелестей свободы. Но к этой самой революции либералы, внезапно получившие власть, подошли излишне поверхностно, если не сказать легкомысленно. Они думали об условиях жизни и труда для 10 % россиян, готовых к решительным жизненным переменам в условиях отказа от государственного патернализма. А забыли – про 90 %. Трагические же провалы своей политики прикрывали чаще всего обманом».
