– Ну, какие, сэр, подвиги! – откликнулся Д.Э., задирая голову. – Нормальное дело! Тоже еще, подвиги нашли!
Обломок потолка не только размозжил пианолу. В комнате Иды был теперь интересный провал в полу. Та относилась к нему философски и даже навострилась извлекать пользу: выбрасывала в провал мусор. М.Р. туда сам чуть не сверзился, – в темноте, да когда такая качка, – Ида удержала.
– Какой вы скромный, сэр! – хмыкнул он.
– А вы думали!
– Ида, ну пусти! – отбивался Дюк. – Пусти, кому говорят! Компаньон, она меня щекочет! Ай, спасите!
Послышался шум, «майн Готт!», «Доннерветтер!», посыпалась штукатурка, потом шмякнулось, и внизу образовалась свалка: – Куда ж ты лезешь, балда! Шеи не жалко?
– Я как лучше хотела!
– Осторожно! Зачем вы меня роняете! Вы сломаете мне ноги!
– Ты бы лучше с руки моей сошел, умник!
– Показывай давай, – потребовал Джейк.
Его еще шатало. Козебродски, кряхтя и охая, поднялся тоже.
– Мой костюм! Вы знаете, что это за костюм? Вы не знаете, что это за костюм!
– Там, – Ширли показала рукой, и отряхнула рукав в темноте, – вон, в углу, где пианола.
– Ой! – М.Р., одновременно споткнулся и обрадовался, приземляясь на предмет, который с первого взгляда принял за буфет на высоких гнутых ножках, – музыкальный автомат!
Он попробовал бросить в щель десять центов – все равно теперь не деньги, но монетка со звоном вываливалась.
Ида забрала ее, послюнявила, бросила в щель и врезала автомату под дых. Тот скрипучим голосом, с середины, завел рэгтайм.
– Полный, наверное, – предположил Джейк. – Сейчас откроем.
– Разбежался, – отмахнулась Ширли. – Смит еще тогда все выгреб. Он так каждый день делал.
– Это хозяин, что ли?
– Был хозяин, молодой человек, – охотно откликнулся, отряхивая лацкан, фотограф, – пока не отправился на небеса. Кого здесь только не было! Мадам Клотильда – ах, какая была женщина! Золотое сердце. Пятнадцать штук барышень – прелестные, некоторые совсем девочки, самой младшей всего четырнадцать. Кухарка – ах, какая была кухарка! Золотые руки! Прислуга – вы не видели комнат в других домах, иначе поняли бы, что я имею в виду. В баре – самый лучший виски во всем Сан-Франциско! Ну, еще трое очень прытких молодых людей…
– Они что, тоже? – поразились искатели приключений.
– А?
Фотограф, смеясь, махнул рукой.
– Предоставляли, вы имеете в виду? Да нет! Они, как бы вам сказать, обеспечивали процветание и безопасность заведения. Хотя, конечно, и это при желании можно. Некоторые…
– У нас еще другая штука есть, – Ширли добыла из кучи мусора красный жестяной барабан на ножках с окошечком для просмотра и ручкой, чтобы крутить.
– Движущиеся картинки показывает. Два цента просмотр, джентльмены.
Д.Э. цапнул устройство и приник к окошечку.
– Да, – протянул он, – было, на что посмотреть. Тоже ваших рук дело?
Фотограф только вздохнул.
– Ах, какой был успех, какой успех! Вы бы видели эти очереди в приемной!
– Кто теперь тратить на такой! – Ида вернула в нормальное положение перевернутую бархатную скамеечку, и села, закинув ногу за ногу. – На танцен… на угостить девушка выпить…
– Кстати, дамы, – Джейк не переставал крутить ручку, одновременно отпихивая плечом компаньона, – а… Да погоди ты!
Он все-таки отдал штуку М.Р.
– … а сколько стоило-то удовольствие провести с вами вечер?
– Вот чтоб я так мог, – теперь уже М.Р. приклеился к аппарату. – Взять, да и спросить запросто. Да еще так!
