В тургруппе к Роману с почтением. И только итальянец, водитель автобуса, обращается к Николлино: «Ваш слюга, сеньор…» Такие трудные перегоны (Милан – Флоренция – Рим), а картинные галереи: Ватикан, длинные коридоры Уффици.
О, Николлино, Николлино… Чиполлино, Чиполлино.
Они у витрины в Риме. Тепло. А недавно в Венеции снег. Ярлык на корзинке с луком. Хохот. Имя мальчика из сказки, а также шутливое ещё одно имя Ника, данное ему братом, – это просто лук по-итальянски!
Мамина легенда. Её предок, богатый русский купец, вывез из Сорренто бедную девушку, «и вот наш род обрёл другую кровь».
– Вы были в Сорренто?
– Нет.
Как Роман утомлён Италией! И обслуживанием Николлино! Да и развод с Настей впереди.
– Мне никогда не нравилась твоя Настя.
– А отчего она должна нравиться тебе, ведь она – моя жена, а не твоя.
Ник приподнимает Челлентановские брови:
– Ты, Ромка, того?
Понятно, – Настя жена Романа. Понятно? Как бы не так! Ася – чья была? А Маша? Но – святое! Не гуманно (мнение родителей) напоминать об ерунде. Оба активные атеисты, но заповедь о второй щеке.
Когда Роман отдельно от родных, к нему возвращаются друзья. С Костей Дяковым говорят о том, как много дряни. Например, по телевизору в роли нормальных больные, выдают пошлости. Одна бабка-калека (так говорит Дяков, и это коробит Романа) открыто насаждает разврат, мол, это толерантность. Вернуть бы мораль, как в советское время! Коммунист Дяков во фракции, его кабинет в здании Думы на Охотном ряду. Денежная фирма обанкротилась, у Романа не лучшие времена, а тут нужен технарь. Денег немного, зато почёт.
Дома радует больную маму: будет думать в Думе! А мама не рада:
– Ты забыл о брате, Роман!
Брат делает политическую карьеру (удивительно, но факт!!) на «Светлячке» (название предприятия). Ник – лидер «Движения за права…» Вот кому работать в Думе!
Припарковав машину в Георгиевском переулке, идут в застеклённый холл, через кабину металлоискателя. Двое братьев Андреяновых.
Аудиенция удалась. Ника знакомит Роман с молодым коммунистом Дяковым, сам оглядывает будущее место работы.
Работает. Им довольны. И непонятный звонок Дякова. Их кабинеты в пяти метрах.
– Вот, – Костя поворачивает монитор.
На экране какой-то кворум. К трибуне идёт Ник. Тонкий твёрдый голосок. Ругает коммунистов, хвалит оппозицию. Да он и на «Светлячке» именно таким был деятелем! Зря Роман не уточнил направление деятельности протеже. Не менее откровенно, чем упомянутая «калека-бабка», глаголет о «свободных интимных отношениях». Не между полами. Тут и так дальше некуда, «однополыми людьми, как это принято на Западе»! Роман горит от стыда. Как тогда с квартирой. Уйдя из Думы, думает дома.
– Твои родители, имея одного больного ребёнка, и второго делали больным, – вывод Лизы.
– …и сделали.
– Думаю, нет. Но ответь на такой вопрос: отчего ты добрый?
– Ник! Забота о нём.
– Не правильный ответ. Инвалид тут не причём. Твоя доброта тебе дана от Бога, как и другие твои таланты. Напротив, не было бы Ника, ты был бы успешней, защита докторской могла быть не на этой неделе, а девять лет назад.
Вот так говорит Лиза успешная.
Вернулся Роман к науке, но платят мало. Он в пятиэтажке. Полчища тараканов имеют план заселить и его отремонтированную квартиру. Дойдя до меловой черты дезинфицирующего средства, будто споткнувшись, удирают, не входя. И в его жизни черта, которую не переходит.
