Чур меня, чур! Юлька, что ли, красивая? Урода эта кривоногая? И в подмётки мне не годится.
Конечно не годится. Я и умница, и красавица…
А вон до чего дожила: Женька не меня везёт в кругосветку, а какую-то кривоногую Юльку!
Мою, кстати, Юльку! Лучшую подругу!
Пока я горевала, мужики вновь вернулись к своим замыслам.
– Теперь ты, Тасик, – деловито распорядился Архангельский, – расскажи что там с цехом.
– Все в порядке, – поспешно откликнулся Тасик. – Договор железный, цех наш. В цехе все есть. И строгальные станки и долбёжные. В общем все. Можно сложные изделия делать, а можно простенький погонаж гнать: рейки, плинтусы, обналичку.
– А инструмент, – с важностью осведомился Архангельский.
– Инструмент – это не моё, – угас Тасик.
– В порядке все с инструментом, – подхватил эстафету Женька. – Все достал: и фрезы, и пилы, и резьцы, и все остальное. Много чего. В общем, все по тому списку, который Тасик дал.
«Ага, – подумала я, – значит правильно угадала, зачинщик все-таки Тасик.»
– Отлично, – подытожил Архангельский, – тогда считаем «капусту». Вить, так что там у нас выходит, просвети господ.
По поводу «капусты» Пупс докладывал без должного энтузиазма, но проект новоиспечённого начальника не забраковал.
– Я тут все прикинул, – с профессиональной озабоченностью сообщил он, – если лес поступит за четверть цены, как обещал Иван Фёдорович, если электроэнергию воровать, ну и на зарплате рабочим поприжаться, тогда, думаю, рентабельность в триста двадцать процентов вырисовывается, но пока лишь на бумаге.
«Рисовали на бумаге да забыли про овраги,» – подумала я, безмерно горюя, что не могу с присущей мне прямотой сказать этого вслух.
– С зарплатой не будет проблем, – оптимистично оповестил подельников Тасик. – Когда цех смотрел, с аборигенами пообщался. Это же не Москва. Там, в этой Богом забытой Алексеевке, народ вообще забыл как выглядят «бабки». Натурой друг с другом расплачиваются, – хихикнул он и серьёзно добавил: – За двадцать процентов от московских зарплат обещали горбатиться, как рабы на плантациях.
– А транспортные расходы? – сразу же озаботился умный Пупс.
– Не боись, – успокоил его Архангельский. – В эту, Богом забытую Алексеевку, ветка есть. Прямо вагонами лес подавать и будем. И так же гнать готовую продукцию обратно. Даня на железку имеет выходы, обещал все сомнительные позиции с дорогой утрясти. Да-ня! – зычно разбудил он его. – Подъем!
Даня мгновенно проснулся – вот бы порадовалась Тамарка, которая часами будит его.
– Утрясу, – поспешно заверил Даня.
– Во что это счастье обойдётся? – бухгалтерски въедливо поинтересовался Пупс.
Даня гордо рапортовал:
– Маневровый тепловоз отволочёт вагон со станции назначения к цеху за бутылку, ну, может за две. Бутылку, конечно, не машинисту, а начальнику станции, моему другу. Он выпить не дурак, но больше двух не осилит. Жена строгая.
– Добро, – обрадовался Архангельский.
– Добро, – загалдели мужики.
А я подумала: «Их бы устами, да мёд пить. Как складно у них все выходит и, главное, затрат никаких. Там за бутылку, там за полцены, там вообще даром. Это какие же таланты столько лет пропадали! И неожиданно обнаружились. Ну прямо как в сказке: лежал-лежал Илья Муромец на печке до сорока лет, а потом как вскочил да как начал горы воротить…
Ох, чует моё сердце, быть беде.»
– Вить, так что там теперь с «капустой»? – поинтересовался Тасик.
