– А что вы ржёте? Что тут смешного, если мы с Фрысиком решили пожениться?
– Да-да, – поддержал меня Фрол Прокофьевич. – На этот раз все получилось особенно удачно. Обычно вы сдруживались после нашего развода или перед ним, а Соню вы знаете уже до того, как мы поженились. Большой прогресс.
Его оптимизм не передался никому.
– Они шутят! – истерично закричала Полина.
– Конечно шутят! – вторила ей Изабелла. – Шутят! Шутят!
– Нет, не шутят, – вынесла приговор Тамарка. – Он подарил ей эту шляпу.
Все с ненавистью уставились на мою шляпу.
– Да, – храбро признался Фрол Прокофьевич.
– Сволочь! Сволочь! – вскрикнула Полина и выскочила из комнаты.
– Вот же урод! – прошипела Татьяна и вышла следом.
– Зря радуешься! – зло пропела Изабелла и выплыла за подругами.
– Это! Это! – зеленея от гнева, взвизгнула Зинка-пензючка и побежала за Изабеллой.
У двери она нашла нужное слово и, надернув на лоб сползающий с неё парик, выкрикнула:
– Безобразие!
Тамарка с минуту посидела в задумчивости, потом тоже поднялась из-за стола, с негодованием посмотрела на меня, на Фрола Прокофьевича и рявкнула:
– Старый тупой козёл и ободранная вонючая ехидна!
Никогда она меня так не обижала.
– Только что ты утверждала, что нет его умней и красивей, – крикнула ей вслед я.
Тамарка вышла из комнаты как сомнамбула, даже не вступив со мной в диалог.
Я и Фрол Прокофьевич остались за столом одни.
Без жён в комнате сразу посвежело.
Мы сидели молча. Фрол Прокофьевич выглядел растерянным. Я наслаждалась.
– Боже, как они над вами издеваются! – наконец поразилась я.
– Но это же происходит каждый год, – напомнил Фрол Прокофьевич.
– Да, но раньше мне это казалось в порядке вещей, а теперь, когда я вошла в роль невесты, подобное издевательство над моих женихом мне кажется вершиной нахальства.
Фрол Прокофьевич трогательно заморгал глазами, как ребёнок, который собирается заплакать.
– Сонечка, это утомительно, – признался он, – и ужасней всего то, что они катастрофически прибывают. Их уже пять. Как появилась пятая, я даже не заметил, хотя долго не решался и думать о пятом браке: ведь с каждым разом сопротивление становилось все ожесточённей. Мне уже трудно справляться.
– Естественно, они берут количеством. Вы просто герой, – искренне восхитилась я. – Поражаюсь, как вы ещё умудряетесь не наложить на себя руки. В такой обстановке и до петли недалеко. Они приходят, отводят на вас свою грязную душу и отправляются ублажать своих новых мужей. А вы опять один, и им на это плевать. Кстати, у вас уже есть на примете очередная?
Фрол Прокофьевич испуганно замахал на меня руками:
– Ну что вы, Сонечка, я уже поумнел и не решусь даже думать о женитьбе, пока не избавлюсь от этого пресса. Да и какой в этом смысл? До тех пор, пока они не оставят меня в покое, все последующие жены тут же будут меня бросать и присоединяться к этой, простите, своре. По-другому я уже сказать не могу, после того как они развели меня с Полиной. Ведь какой милой она была, пока не познакомилась с Тамарой.
– Я тоже была милой, пока не познакомилась с ней, – вставила я.
– Очень хорошо вас понимаю, – усиленно закивал Фрол Прокофьевич. – И глазом моргнуть не успел, как Полина ушла к другому! К другому, но не из моей жизни. Видите, она не забыла про мой день рождения, да разве только это? Она постоянно звонит, и даже иногда приходит варить свой ужасный борщ.
– А вы не пускайте, – посоветовала я.
