– Уха готова! – объявил Игорь и пригласил дам.
Первой у накрытого стола оказалась Полина, за ней – Карина.
– А ты чего так преданно смотришь? – пожурил собаку Игорь. – Твой ужин будет в сторожке. Иди на место.
– Покормите Карину ухой, Игорь, – заступилась за животное подошедшая Анна Викторовна. – Она заслужила.
Овчарка, благодарно глядя на свою защитницу, энергично завиляла хвостом.
– Ну, повезло тебе! – развёл руками Игорь. – Тащи сюда свою чашку.
Карина со всех ног кинулась к сторожке и через минуту вернулась с большой алюминиевой миской в зубах.
– Ах ты, умница! – восхитилась Анна Викторовна. – Сейчас мы тебе нальём ухи погуще и чтобы без костей…
Игорь взял миску из собачьей пасти и поднёс к столу. Хозяйка, ловко орудуя черпаком, налила из кастрюли до краёв.
– Смотри, горячо! – предупредил Игорь, опуская миску на землю. – Подожди, пусть остынет. Дай я тебе туда хлеба накрошу. Фу! Нельзя!
Карина, сунув морду в горячее, улеглась возле еды, глядя грустными глазами на свой слишком медленно остывающий ужин.
– Игорь и вы присаживайтесь с нами! – пригласила Полина.
– Да… я там у себя… – попытался отказаться он.
– Садитесь! – распорядилась хозяйка. – Вы готовили, вам и пробу снимать.
– Благодарю. – Игорь устроился с самого краю в торце стола. Испытывая невероятное стеснение, он не знал, что делать дальше. Обязанности распорядительницы взяла на себя Полина. Она бойко разлила по тарелкам уху, подала нарезанный хлеб и продекламировала по слогам:
– При-сту-пим!
Уха оказалась вкусной и заслуживала похвалы.
– Игорь, вы меня удивили! – посмотрела на него Анна Викторовна, отставляя пустую тарелку. – Вы всё умеете!
– Да не всё… – ещё больше засмущался он, чем вызвал улыбки на лицах хозяйки и её дочери.
Полина вынесла из дома пирог с клубникой. Чайную церемонию Игорь проводил сам: он разливал по чашкам заварку, доливал из самовара кипяток, резал и подавал кусочки пирога.
– Дымком попахивает! – закрыв глаза, произнесла Анна Викторовна, потянув тонкими ноздрями воздух над кружкой с чаем. – Как в детстве!..
Сгустившиеся сумерки мягко перешли в ночь, и Игорь включил освещение. В лучах электрического фонаря беседка с накрытым столом и пузатым самоваром посередине стала ещё уютнее, словно островок света среди сказочного дремучего леса.
– Прекрасный ужин, – констатировала Анна Викторовна. – И прекрасный вечер. Но, наверное, пора прибираться.
– Мама, а давай Игорю споём! – обратилась к ней Полина. Мать на несколько секунд задержала взгляд на молодом человеке, а потом неожиданно спросила:
– А что у вас с рукой, Игорь?
– Да так… осколком снаряда зацепило, – посмотрел на свою левую руку он. – Теперь вот плохо слушается.
– Где вас зацепило? – насторожилась Анна Викторовна.
– На войне… на грузинской. В прошлом году.
– Вы служили в армии?
– Три месяца. И столько же провалялся в госпитале.
– Бедный мальчик… – вырвалось у Анны Викторовны. В её глазах мелькнуло участие, но в следующую секунду женщина взяла себя в руки: – И как же вы с такой рукой управляетесь? Трудно, наверное? – Теперь её голос звучал почти сухо.
– Я привык. – Игорь отвёл глаза. Он не мог себе представить, что Анна Викторовна будет его жалеть и даже петь. Для него. Но то, что произошло в следующую секунду, заставило встрепенуться – женщина вдруг запела красивым низким голосом. Почти сразу к ней присоединилась Полина. Их голоса были похожи, но раскладывались на первый и второй. Вместе получался почти профессиональный дуэт. Видно, мать и дочь часто пробовали себя в песенном жанре. Они пели о неразделённой девичьей любви, о счастье в мечтах. И песни-то выходили грустными, но Игорю было хорошо от них.
