– Ты, конечно, извини, а год-то хоть какой на самом деле встречаем? – тихо спросил я, ошалев от сказанного.
– Ясен пень, 23-й.
– Прикольно, это что ж, я три года жизни потерял? Нет, правда, уже 23-й? – мне стало нехорошо от утвердительного кивка друга. – Как все это понимать? Да что со мной происходит? – в этот момент хотелось выругаться, да так, чтобы услышали и на земле, и на небе.
Столько было просмотрено фильмов про путешественников во времени, про их необычные и забавные приключения, когда они попадают в прошлое или будущее. На самом деле ничего прикольного в этом нет. Только нарастающее чувство тревоги и ощущение, что ты – чужак. И как такое возможно? Будто в детской настольной игре выпал кружок с переходом на несколько ходов вперед. Только какой-то гад, не спросив, за меня сделал этот ход. Помнится, был такой фильм «Джуманджи», где главного героя затянуло в игру, и пока он ее не прошел до конца, выйти не смог. Может, и со мной что-то похожее происходит?
– Да, чудные твои дела, Господи. Видать, точно сбила машина. Потеря памяти все объясняет, – попытался Зуев убедить, скорее, себя, чем меня. – Ты хоть помнишь, когда из больницы вышел?
– Я помню, как вышел с работы, потом ты меня догнал. Дальше мы все время были вместе, и ты сам все видел. А, извини про глаза. Еще помню, как на работе будто невидимая волна прошла по офису. Знаешь, словно рулон с другой обстановкой раскатали, и все немного изменилось. Точно, видимо, тогда и началось перемещение во времени, – сделал я вывод. – Ты, конечно, можешь мне и не верить.
– А я и не верю, – нервно перебил Пашка, и от его слов повеяло холодом. – Пойдем, хватит стоять здесь и мерзнуть, – открыл он дверь в подъезд и жестом пригласил войти.
В коридоре на первом этаже нас встретила бабка в зеленом халате, с серой вязаной шалью на плечах и в защитных масках на лице. Из тех, кто строит всех соседей. Рукой в резиновой перчатке «железная» подъездная леди погрозила нам пальцем и показала на плакат, приклеенный на электрощитовой, с такими строчками:
«У нас масочный режим —
Мы здоровьем дорожим!
Если ты не дорожишь,
То отсюда убежишь!»
– Ух ты, сами сочинили, или школьники помогли? Молодцы, ногу, дающую пинка, реально круто нарисовали, – начал потешаться я над местным творчеством.
Павел одернул меня за рукав и приглушенным голосом без всяких эмоций сказал:
– Осторожно, она из ЛАОСа.
– А зачем она оттуда уехала?
– ЛАОС – это сокращенно «Летучий антивирусный отряд самообороны». Видишь, у нее в левой руке электрошокер и телефон, настроенный на вызов биопатруля. С ней шутки плохи.
– И чего, она тебя в твою законную квартиру не пропустит?
– Меня-то пропустит, – надевая на лицо две защитных маски, произнес Зуев. – А вот тебя, не знаю. Где та маска, которую тебе давал?
– Вот, блин, кажется, потерял, – порылся я в карманах куртки. – Да ладно, как-нибудь прорвемся.
Слышавшая все бабка загородила собой путь и закричала, растягивая слова:
– У нас масочный режим! Ты не пройдешь!
Мне показалось, что где-то я это уже слышал. Все, теперь буду мучиться, пока не вспомню.
Волевой бабкин взгляд говорил, что она готова насмерть стоять, но своего добиться.
– Бабушка, ситуации всякие бывают, давайте толерантно друг к другу относиться. Вот в Америке…
– Что в твоей Америке, а? Что? Весь срам оттуда. Слава Богу, что мы живем не в Америке! Слава Богу! – подъездная бабка стала демонстративно креститься со злорадным блеском в глазах. И вдруг истошно заорала, запрыгав на месте: – Ай-ой! Таракан! Таракан! Снимите, снимите его с меня!
