Рики был продавцом красок. Был.
Рики открыл бутылочку и высыпал угольный порошок в костёр. Потом он поднялся, подошёл к нуониэлю, стоявшему на краю утёса, и, последний раз пощупав большим пальцем округлое стекло, выбросил бутылочку в пропасть долины. Пустой сосуд исчез во тьме, не издав ни звука.
– Тот картограф, – начал Рики, – просил передать, чтобы ты шёл домой и не отправлялся в Драконьи Земли!
– Хе! – крякнул нуониэль, явно насмехаясь над советом друга! – Хотелось бы мне знать, что ты сам думаешь по этому поводу.
– Я думаю, что до тех земель и впрямь долго добираться.
– Покупателей красок там точно не много! – улыбнулся нуониэль.
– Разве что Серые монахи! – пожал плечами Рики.
Они вернулись к костерку и сели.
– Переночевать можем здесь, а с утра спустимся в долину и пойдём строго на восход, – сказал как бы между прочим нуониэль.
– Согласен! – ответил Рики и положил сухую ветку в костёр, заложенный не им самим.
Капитан каравана мечтал увидеть в дымке горизонта башни родного города Фин Илари́м. Ах, давно не просыпался он от шума улиц главного города пустыни! Фин Иларим – это зазывания купцов, продающих товары со всего света; пение ветряных колокольчиков – любимых безделушек горожан; резкие, внезапно появляющиеся и тут же исчезающие звуки дудочки укротителя змей; гул пёстрой толпы, что рекой течёт между бело-жёлтых домов с маленькими оконцами; и, конечно же, жара! Куда в Фин Илариме без жары?! Её несёт горячий ветер, обжигающий кожу острыми песчинками, поднятыми в воздух с бесконечных дюн, окружающих город.
Первые признаки этой жары капитан почуял задолго до прибытия в родные пенаты, когда после десяти дней дороги караван вышел с травянистых равнин на безжизненные пески. В полдень десятка нагруженных огромными тюками верблюдов медленно спустились с бледно-зелёного плато. Теперь путь каравана лежал на юго-восток, вдоль почти отвесного склона, тянущегося за горизонт. Пройдёт ещё дней пять и погонщики оставят отвесный склон плато, повернут на юг и будут идти по барханам, пока из-под песка, в подёрнутой раскалённым воздухом ряби не забрезжат башни Фин Иларима.
Двигаться днём по пустыне невозможно: жара измотает за час любого, будь то верблюд или человек. Впереди ждали холодные ночные переходы и душный дневной отдых под шатрами из плотной ткани, защищающей от палящего солнца. Капитан каравана Иналами́н – или Лами, как его называли друзья – любил пустыню и обладал необычайным нюхом, позволяющим определять путь по запаху верблюдов, ходящих этими песками с незапамятных времён. Ночными переходами, Иналамин каждый час будет спешиваться, брать горсть песка и, вдыхая запах, «видеть» скрытую от всех прочих дорогу, соединяющую мир с далёким, но родным городом пустыни Фин Иларим.
– Эй, Лами, – окликнул капитана Иналамина его верный помощник Биду, – остановимся в нашем обычном месте, или пойдём вперёд до сумерек?
– Больно жарко сегодня, – ответил Лами, почёсывая свою волосатую грудь рукоятью прутика, которым он погонял верблюда. – Остановимся в нашем обычном месте и дождёмся темноты.
– Что это там впереди? – спросил третий караванщик по прозвищу Белый. Он подкатил на своём верблюде к Лами и указал прутиком куда-то вдаль.
– Похоже на камень, – неуверенно предположи пузатый Биду.
– Или на сидящего человека, – добавил облачённый в белый халат, белый чурбан и белые сапоги третий караванщик, прозвище которого соответствовало его облачениям.
