– Звучит как фильм ужасов, – посочувствовал Саша. – И ты не жаловалась родителям?
– Жаловалась, конечно. Они не верили. Перед ними она ведь играла другую роль. Думали, я просто обиделась на неё за то, что не скупает мне все игрушки, которые требую. Она им так сказала.
– И сколько так длилось?
– Около года. Нет, чуть поменьше, месяцев восемь. Я точно не помню, мне было четыре года. Но однажды отец пришёл раньше с работы за какими-то своими бумагами и застал весьма живописную картину: я сижу в одиночестве и рыдаю в одной комнате, гувернантка, которая должна была мной заниматься – в другой, общается по телефону. В общем, был скандал, и больше я её, к счастью, не видела. Потом пришла другая тётечка, помоложе. Учила меня рисовать. Но через год у неё родился внук, и она уехала. Потом была третья – где-то полгода. А потом я пошла в школу и стала самостоятельной.
Ну, точнее, меня возил водитель, на дом приходила репетитор – с ней я учила второй язык, а ещё была няня, которая кормила меня и всюду сопровождала. Но об этом я Саше уже не сказала.
– В общем, как-то так. А какими увлекательными историями можешь похвастаться ты? – сощурив хитрый взгляд, взглянула на парня.
– М-м-м, дай-ка подумать… По семейному преданию, был у нас когда-то прадедушка, который поругался на рынке с цыганкой, и та его прокляла. Само собой, никакой цыганки не было, а прадедушка был милейшим человеком, не обидевшим за свою жизнь даже мухи, но всё-таки приятно, когда есть на кого свалить вину, если что-то идёт не так. А у нас вечно всё идёт не так. Почему-то я постоянно оказываюсь в неподходящее время в неподходящем месте.
– Ну, один раз точно повезло, – как бы между прочим заметила я. – Например, когда ты пришёл на квартирник к Алёне и случайным образом встретился с девушкой…
– А-а, такой, рыженькой, – подыграл он.
– Ну да, у неё русые волосы с рыжеватым оттенком. И, зовут, кажется, на букву «В».
– Точно! Ну, однажды должно же было повезти кому-то в моём роде. Я счастливчик.
Мы засмеялись, а потом возникла неловкая пауза. Он как будто хотел меня поцеловать – мы даже идти стали медленнее, – но не решился.
– Расскажи про свою семью, – попросила я, не выдерживая. – У тебя есть братья или сёстры?
– Нет, я один.
– А хотелось когда-нибудь?
– Да, от брата я бы не отказался. А у тебя есть?
– Никого, – грустно вздохнула я. – Мне бы очень хотелось. И сестру, и брата. Я даже имена им придумала в детстве. Ну, я же не знала, кто это будет – сестра или брат, но очень надеялась, что он появится. Должен был появиться. Но родители решили по-другому. В общем, мама сделала аборт. Мне было восемь лет и, кажется, я переживала по этому поводу больше всех.
Задерживаться на грустной ноте мне не хотелось, и я постаралась скорее продолжить беседу:
– А кем работают твои родители?
По непонятной причине Саша молчал.
Я взглянула на него, не зная, чем вызвана эта заминка. Может, задумался и не услышал?
– Не знаю, как тебе сказать, – наконец начал он, кажется, продумывая наперёд каждое слово. – Я не могу так просто ответить на твой вопрос. Придётся начинать издалека. И это совсем не простая история.
Я смотрела на него, словно давая согласие на то, чтобы слушать. У него просто не было выбора.
Оказалось, что в детстве у Саши была счастливая семья. Жили они в Ростове, потом переехали в столицу, и здесь Саша пошёл во второй класс. Освоился быстро, нашёл друзей. Жили скромно, но планы были громадные. У папы отец жил в Москве – Сашин дедушка. Бабушка умерла лет десять назад. А отец Сашин был военным, поэтому в детстве им часто приходилось переезжать. Но Саша был поздним ребёнком, родителям было уже прилично за тридцать, когда он появился. Поэтому в его памяти остались только Ростов – там они жили три года и Москва – в неё он влюбился сразу же.
