– Так точно, госпожа.
– Правда?
– Конечно, госпожа. Законниками, госпожа.
– А, ну да, – медленно произнесла Ангва. – А еще как?
– Э… актерами?
Ангва сдалась.
– Ты отлично выглядишь в платье из тафты, Шнобби.
– А тебе не кажется, что оно меня слегка полнит?
Ангва принюхалась.
– О нет, – тихо произнесла она.
– Я подушился. Для вящего сходничества, – быстро объяснил Шнобби.
– Для чего? А… – Ангва покачала головой и снова втянула воздух носом. – Нет, я чувствую запах чего-то… иного.
– Странно, потому что запашок у этой дряни тот еще, всем запахам запах, хотя, по-моему, ландыши пахнут несколько иначе…
– Это не духи.
– …Но лавандовые духи, которые мне предлагали, скорее сошли бы для чистки доспехов…
– Шнобби, ты сможешь вернуться в штаб-квартиру на Рубцовой без моей помощи? – спросила Ангва.
И, несмотря на возрастающую панику, ехидно добавила про себя: «Хотя чего я спрашиваю? Что с ним может случиться? Во всяком случае, будет большой сюрприз».
– Конечно, госпожа.
– Мне нужно проверить… кое-что.
И Ангва поспешила прочь. Новый запах заполнял ноздри, щекотал нос. Перебить аромат одешнобблона мог лишь очень сильный запах. Невероятно сильный.
«Только не здесь, – подумала она. – Не сейчас. Только не он…»
Убегающий человек со всех сил качнул мокрую от снега ветку и перелетел на ветвь соседнего дерева. Вроде бы хватит. Ручей остался далеко позади. Насколько острое у них чутье? Очень острое, будь они прокляты. Но не настолько же!
Некоторое время он шел по течению, а потом увидел нависающее над ручьем дерево. Тогда-то у него и возник план. Они наверняка разделятся и пойдут по обоим берегам – они достаточно умны, именно так они и поступят. А он их все равно перехитрит. Подпрыгнув, он ухватился за ветку…
Откуда-то слева донесся далекий вой.
Спрыгнув на землю, человек двинулся направо, в темноту густого леса.
Некоторое время Моркоу шарил руками во мраке. Наконец заскрежетал поворачиваемый в замке ключ.
– По-моему, совсем недавно в этом здании обосновался комитет «Гномы на высоте», – сказал Ваймс.
– Последнее время с добровольцами совсем плохо, – откликнулся Моркоу, проводя командора через низкую дверцу и зажигая свечу. – Я заглядываю сюда каждый день, чтобы проверить, все ли в порядке. Остальным… как-то это неинтересно.
– Ума не приложу почему, – откликнулся Ваймс, окидывая взглядом Музей гномьего хлеба.
Обо всех хлебных продуктах, представленных тут в качестве экспонатов, можно было сказать лишь одно: сейчас они были настолько же съедобными, как и в тот день, когда были выпечены.
Хотя термин «выкованы» будет точнее. Гномий хлеб использовался не только как пища на совсем уж черный день, но также служил оружием и валютой. Особой религиозностью гномы не отличались, однако то, как они относились к своему хлебу, вполне могло сойти за поклонение.
Из темноты донеслось шуршание, за которым раздался звон.
– Крысы, – пояснил Моркоу. – Бедняжки, все зубы себе сточили. Ага, вот и она. Каменная Лепешка. Копия, конечно.
Ваймс уставился на бесформенное нечто, выставленное в покрытой пылью витрине. В экспонате действительно узнавалась лепешка – но только в том случае, если вас об этом предупредили заранее. В противном случае вы могли ошибиться и принять ценный экспонат за обыкновенный кусок камня. Размерами, формой и своей округлостью предмет напоминал подушечку, на которой часто сидели. Кое-где виднелись окаменелые ягодки смуродины.
