– За возвращение!
Астахов закусил лимоном, посыпанным сверху сахарным песком, запил кофе, и поинтересовался у товарища:
– А, что, Стас, удобная вещица?
– Ты про телефон?
– Ага!
– Ты знаешь, очень удобная! Вынул из кармана и позвонил куда требуется, хоть в Америку! Да, что я тебе рассказываю, ты только что сам все прекрасно видел, я буквально за пять минут, решил твой вопрос, не выходя при этом из-за стола, да и всегда на связи! Только номер не семизначный, а одиннадцати. Давай на посошок, и езжай.
– Давай, Стас, наливай.
Разлив до конца, Севостьянов вспомнил о том, что кто-то не так давно говорил об учебе Астахова, только вот не мог вспомнить, кто:
– Гена, а ты действительно, заканчиваешь учебное заведение?
– Да, заканчиваю!
– Так получается, что ты должен скоро офицера получить?
– Надеюсь.
– Я прошу тебя, лейтенант Астахов, давай помянем Юру.
– Я еще не лейтенант, а Юру, конечно, давай помянем! Сколько же наших ребят полегло… Мы гибнем, Стас, в мирное время, без объявления войны, из-за чей-то неосторожности, пьянки, вредительства… Покойся с миром, Юра! И прости нас, если сможешь.
Севостьянов вышел из кафе, когда Астахов уже исчез из вида. Как только он открыл дверь, его ослепило ярко-золотистое солнце. Вся улица была залита цветом охры. «Как красиво! После грозы всегда очень красиво», – подумал Севостьянов и заметил в нескольких метрах от себя, согнувшуюся вдову Юры, она направлялась в его сторону. Как только они поравнялись, женщина пальцами правой руки, приподняла солнечные очки, которые скрывали ее глаза, и, посмотрев в сторону начальника караула, выдавила из себя:
– Пьешь скотина, чтоб эта водка встала у тебя поперек глотки.
– Постойте, вы можете просто выслушать меня? Я оставил его возле цистерны… Я никогда не стал бы в первый день бросать в огонь неопытного бойца. Поймите, я не такой кретин, как вы думаете. И в пожарке я не первый год служу. Я, как начальник караула, несу ответственность за всех своих подчиненных.
– В твоей жизни еще будет пожар, – вдова опустила на глаза свои темные очки.
В кабинет Светланы вошел начальник отдела кадров. Подполковник Мякишев всегда был хмурым, за все годы работы в отделе кадров он ни разу не улыбнулся. Мякишев прошел в кабинет и, стирая со лба испарину, пробормотал:
– Как же сегодня душно, вы не находите?
– Да, есть немного!
– Да какое там немного… Парит, ох парит… И гроза ничуть не помогла.
– Это точно.
– Ладно, я к вам не на погоду жаловаться пришел. Вы в курсе, что восемьдесят второй боец погиб?
– Да, у них потеря. Прапорщик погиб на прошлом дежурстве.
– Что-то неладное, один увольняется, другой погиб, заколдованный участок какой-то… А у нас с тобой и замены толком нет.
– Товарищ полковник, Астахов передумал уходить!
– Ну это хорошо! А то мне Егоров только что звонил, не знает, чем дыры затыкать. Начкара нет, отстранен в связи с проверкой, бойца не хватает, как быть? А я ему, где их должен взять?
– Владимир Сергеевич, у меня появилась одна мысль насчет начкара! Астахов со дня на день получает диплом, мы можем ему присвоить офицерское звание?
– В принципе, можем!
– Тогда звоните Егорову и говорите, что вопрос с начкаром закрыт! На следующем дежурстве будет у него начкар.
– А он справится?
– Гена? Конечно справится, он не один год со стволом в руках. Работал на серьезных пожарах.
– Ну хорошо, пойду тогда Егорова обрадую! А насчет бойца, никаких мыслишек нет?
