– О, Мадонна, кого я вижу! Станислав, какая для меня честь!
– Перестань, Луи, я тебе, наверное, уже до чертиков надоел.
– Что ты такое говоришь? Человек, который спас жизнь моему сыну, это мой кровный брат!
– Выпьешь с нами?
– Тебе не откажу! Я хочу поднять свой бокал! Стоп. Это что такое?
– Коньяк!
– То, что это коньяк я вижу, но почему он десяти, а не пятнадцатилетний? Серж, подойди сюда.
– Я слушаю вас, сеньор Луи!
– Почему за этим столом десяти, а не пятнадцатилетний коньяк? Я вам всем показывал этого клиента! И просил, чтоб его обслуживали в лучшем виде.
– Луи, не ругайся, я сам попросил десятилетний коньяк! Не хотел разорять ресторан.
– О каком разорение идет речь, ты мой спаситель, и я тебе обязан по гроб жизни.
– Перестань, а то я сейчас возгоржусь собой.
– Хорошо! Тогда, я хочу поднять этот бокал, мой друг, за тебя и за твою неотразимую спутницу!
Луи выпил коньяк и, откланявшись, удалился, сославшись на дела. Мария сидела за столом и задумчиво смотрела в окно… За окном бесконечным потоком мелькали автомобили, и скользили одинокие силуэты прохожих. Самое верное решение было бы, подняться и, молча, отправиться к выходу. Но чем дольше она продолжала сидеть за столом, тем больше влюблялась в этого бесшабашного красавца. И этот механизм был уже запущен в ее голове, и останавливать она его не хотела. Повседневная рутина разрушала ее изнутри, последнее время жизнь ее утомляла и не приносила никакой радости… Ей было грустно оттого, что ее существование протекало бессмысленно. Она хотела, чтоб ее, как многих женщин нашей планеты, вечерами с работы встречал любимый мужчина… Но, по ее понятиям, этого не могло произойти, даже несмотря на то, что она работала в мужском коллективе. Папа, который очень ее любил, не мог заменить ей мужа. А там, где она работала, ее просто-напросто никто всерьез не воспринимал. Она бросила взгляд на Севостьянова и стала любоваться его пухлыми губами, которые что-то объясняли официанту. Мария поняла, что могла бы, без всяких преувеличений, любоваться ими всю свою жизнь. В это время Стас повернулся в ее сторону, и они встретились глазами… Маша незамедлительно отвела свои в сторону окна. Но за эти доли секунды она смогла заметить во взгляде своего спутника необыкновенную глубину и нежность, сравнимую с чистотой и прозрачностью бесконечного неба. Тишина, повисшая в воздухе, развеялась, когда она снова повернулась в сторону Севостьянова. Он пил небольшими глотками морс, который ему принесли в качестве запивки.
– Тебе налить еще шампанского? – спросил он у Марии.
Его голос обволакивал и гипнотизировал ее.
– Не откажусь, – ответила она.
Станислав наполнил фужер и предложил выпить брудершафт. Его рука легла на ее, влажную от напряжения, ладонь, пальцы скользнули по руке, и кожу, как будто опалил огонь.
– Стас, если ты не прекратишь, я растаю, и тебе придется уйти отсюда одному, – пробормотала она чуть слышно, пытаясь справиться с дрожью, которая пронзила все ее тело.
– Конечно, – ответил Стас, и пригласил ее на медленный танец.
Во время танца, Стас склонился к своей спутнице и прошептал ей на ухо:
В отражении земного простора,
На морях раскрывая крыла…
Я любовь нашу всю, без укора,
Превращаю из тени в слова.
В те слова, что прекрасней и чище
Проливаются светом из тьмы,
В те, что мы не находим, но ищем,
В те, что нами давно не слышны.
А когда эти фразы прольются,
