По толпе прокатились удивленные вздохи. Судя по лицам, наверное, впервые за все время подданные Фромвика испытывали к нему какие-то положительные эмоции, если жалость можно отнести к таковой.
– Я не могу больше быть вашим ярлом. Если случится беда и понадобится вести вас в бой, тело может предать меня. Решение, которое пришлось принять, невероятно сложное. Видит Аншара, отец бы не хотел этого. Как не хочу я подвести мой народ. Но иного пути нет – я устал, и я ухожу в вендервик.
Вновь зазвучали удивленные вздохи, а кто-то из первых рядов даже попробовал протестовать:
– Оставайся, Фромвик! Ты сын Лендрика, мы помним и чтим твоего отца.
– Оставайся, ярл, – поддержал кто-то еще.
Юти не могла скрыть улыбку. Даже пытаясь уговорить Фромвика, его подданные упирали не на личные заслуги красавца, а обращались к памяти отца.
– Я не хочу и не могу быть обузой. Не желаю, чтобы при упоминании Лендрика думали о его больном сыне. Я отправлюсь в вендервик, чтобы напоследок посмотреть все красоты нашего Севера и умереть свободным и счастливым.
Судя по одобрительным возгласам и молчаливым кивкам, собравшиеся благосклонно восприняли идею Фромвика уйти на покой. Юти же заметила, что лучший портной Севера оказался невероятно красноречивым. Если бы ярл побольше общался со своими подданными, то, глядишь, и не пришлось бы никуда уходить.
– Теперь объясни мне, что такое костяная лихорадка и вендервик, – воспользовалась небольшой паузой Юти и дернула Ерикана за рукав.
– Костяная лихорадка на самом деле к костям не имеет никакого отношения. Это болезнь мышц. По какой-то причине они теряют гибкость и со временем становятся твердыми как кость, – ответил учитель. – Больному это причиняет невероятную боль.
– А второе?
– Вендервик пришел из времен древности, когда кланы были малочисленны, а условия жизни в Землях еще более суровы…
– Куда ж еще суровее? – удивилась Юти.
– Не перебивай. В голодные годы самые старые и немощные северяне уходили на последнюю охоту – «вендеер виик». Это на древнесеверном, сейчас произносится немного по-другому. Как правило, старики попросту освобождали клан от лишнего рта, потому что никто из них не возвращался. Фромвик весьма начитан.
– С чего ты взял?
– Я не слышал о вендервике с прошлого столетия.
Юти вновь обернулась к единственному всаднику. Девочка по-прежнему не знала, как относиться к Фромвику. Сначала он ей необычайно понравился, потом, когда Одаренная поговорила с ярлом, то даже стала его слегка презирать, а теперь… восхитилась. Озвучь Юти свои мысли, возможно, Ерикан с несвойственной ему обстоятельностью рассказал бы, что в каждом человеке есть место всем цветам, какие лишь существуют в радуге, а не только черному и белому. И когда человек разговаривает, он надевает разные маски, в зависимости от того, кто его собеседник. С детьми добрый воин ласков, со слабыми пренебрежителен, с равными или сильными проявляет уважение. И именно в этот момент, если следить за человеком, то можно многое рассказать о нем самом.
– Теперь нам с вами нужно выбрать того, кто станет вашим новым ярлом, – вновь заговорил Фромвик.
– Тут и думать нечего! – закричал кто-то. – Груберга в ярлы. Он самый здоровый! Кабана голыми руками победит.
– Нигредсон лучше топором владеет! – возразил ему другой. – И сражался больше.
Имена посыпались, как семена в благодатную почву весной. Тинг заволновался, напоминая теперь собой беспокойное Ледяное Море в теплое время. Лишь трое среди общей массы выделялись бесстрастностью, сравнимой с равнодушием, – Юти, Ерикан и Фромвик. Но именно последний заговорил первым. Он поднял руку, призывая к вниманию. Легкая улыбка коснулась прекрасного лица Фромвика, словно он знал нечто, неподвластное остальным. И гомон толпы стал стихать.
