– Нет, ребята – язык в трубочку сворачивается.
Не чифир, но о-очень крепкий. На время греет. Мужики, в общем, молодые – ничего.
– Слышь, начальник, – говорит бурильщик Володя, – а мороз-то того – актированный день…
Тут электрик зовёт на рацию. Лёша-дис-петчер бубнит:
– Вы там давайте – день актированный, распоряжение получили. Ниже сорока одного, в ночь до пятидесяти.
– А раньше не мог сказать?
– Да только сообщили!
– Ну, ладно, разберёмся. С наступающим!
– И вас!
Говорю ребятам:
– Мужики, актированный день!
– Козе понятно. Ладно, сейчас долото добьём – немного осталось, вира и шабаш. А то уже задубели все.
В актированный день – с очень низкой температурой, а то ещё и с ветерком, «эфир струит зефир», – работать нельзя: обморозишься. Буровые не утеплены, в отличие от зарубежных канадских, – надо прятаться в тепло. Старожилы рассказывают, что на сильном морозе металл ломается. Может, и ломается. Виктор ни разу не видел…
Шабаш пришлось делать раньше, но по причинам, не зависящим от буровиков. Отключилась напруга, то есть электроэнергия!
У всех ёкнуло, но что делать – вперёд…
Виктор нацепил запасную грязную телогрейку и – к буровикам. Они в темноте с факелами запускали аварийную станцию – на что-то хватит энергии. Хоть аварийка под паром, запустить её удалось не сразу. Вот пошла… Пока есть солярка, попыхтит.
Виктор посмотрел на ребят: закутанные, одни глаза, но страха в них нет. До подхода страха есть время, можно подождать, поджав пружину внутри.
Рация на аккумуляторе. Вовремя заменили! Есть аварийное освещение. Парит котельная: нефть поступает, котёл работает. Погаснет – люди остекленеют.
Правда, кочегар Костя немного ругался.
– …! Нефть с водой, плохо горит…
– Ты шухер не поднимай. – успокаивает Витя – Горит же пока? Нефти полно, по поплавку видно, немного эмульсии попало. Пройдёт пачка, получше будет.
Витя побежал на рацию. 20.00.
– Алё, алё! Алексей!
– Чё орешь, алё.
– У нас отключение!
– А то не знаю. «Земля на фидере»5, ждите.
– Чего ждать-то?!
– Аварийку запустили?
– Запустили.
– Котельная дышит?
– Дышит.
– Ну, вот и ждите. Всё колом стоит, минус 55-ть. Машин нет.
– Да-а, помощнички…
– А я что сделаю?! Начальство в курсе…
– Конец связи.
Тёмная ночь. Буровики из своих вагончиков собрались в котельной. Тут ближе к «нулю». Угрюмо помалкивают, лишь отдельные короткие фразы. Бесполезная сейчас большая самодельная электробатарея из обсадных труб есть только в вагончике мастера, остальные вагончики обогреваются… обогревались… паром от котельной. Теперь бы котельной не замёзнуть самой. Пока работает. А трубы во все вагончики уже замёрзли.
В просторной котельной разместились кто где. Дежурная вахта – до полуночи Чанова – ходит на буровую шевелить инструмент – поднимать вверх и опускать вниз бурильные трубы в скважине, чтобы они там не прилипли, не прихватились. Если прихватит – авария.
Витя тоже сходил на буровую пошевелить инструмент, закрыв до глаз лицо воротником на застёжках. При аварийном освещении там непривычно мрачно… Инструмент ползёт вверх на аварийке еле-еле. Потом вниз. Так пару раз.
Выходя на трап, Витя задел ногой прислоненный лом. Лом с грохотом упал и напрочь разломился на две неравные части. Вот тебе и не видел. Витю прошиб пот, несмотря на мороз.
– Ну, что, славяне, прищурились?! – гаркнул, наконец, в котельной разбитной Ко-лька-помбур. – Живы будем – не замёрзнем. Одиннадцать часов. Скоро Новый год! Пошел за ведром!
