После обеда в актовый зал вернулось еще меньше народа, но Дмитрий решил высидеть первый день «занятий» до конца. Ему хотелось посмотреть, кто еще записался в его группу и в каком направлении потечет дискуссия.
В группе оказалось человек десять, возглавлял же ее сам Питер. Насколько было известно Дмитрию, он считался у них в церкви главным идеологом. Из этого факта он сделал вывод, что они придают обсуждению этой темы особенное значение.
– Прежде всего, я предлагаю выбрать старосту группы, – сказал Питер. – Особых обязанностей у него не будет, он просто станет отмечать присутствующих и координировать нашу работу. Кого вы предлагаете?
К удивлению Дмитрия взоры большинства сидящих рядом с ним людей сфокусировались почему-то на нем. То ли подействовало на всех то обстоятельство, что он представляет известную столичную газету, то ли все уловили в нем какие-то неведомые ему задатки лидера. Как бы то ни было, но уже через несколько минут он вдруг превратился в старосту группы. Он ощутил, что это мгновенное и внезапное возвышение приятно ласкает его самолюбие и подумал, что его тщеславие все еще страдает от неутоленных амбиций.
– Я уступаю руль вашему старосте, – произнес Питер, – теперь руководить обсуждением будет он.
– Что ж, давайте попробуем, – сказал Дмитрий. – Только хочу сразу предупредить: я не считаю себя принадлежащим к какой-либо конфессии. Это не означает, что я не верю в Бога, скорее я склоняюсь к тому, что он существует – в этом вопросе я, пожалуй, агностик. Мне представляется, что человечество до конца не нашло ответ на вопрос о том, есть ли Бог или его нет? А потому я придерживаюсь мнения, что каждый человек должен решать его самостоятельно. Поэтому если говорить о моей позиции, то я не приемлю не Бога, я не приемлю религии. Я считаю, что их претензии говорить от его имени ни на чем не обоснованы. Меня всегда удивлял этот плюрализм: Бог один, а конфессий множество. И каждая предъявляет свои права на абсолютную монополию представлять интересы Бога на земле.
– Любопытное мнение, – как показалось Дмитрию, недовольно проговорил Питер.
– А мне кажется, что ставить вопрос подобным образом бессмысленно, – вдруг проговорила девушка, сидящая прямо напротив Дмитрия. Насколько он помнил, она ехала сюда в том же автобусе, что и он. На вид ей было лет 25, густые светлые волосы обручем обрамляли приятное лицо. Он поймал себя на мысли, что, пожалуй, к ней следует приглядеться повнимательней. – Если исходить из ваших слов, то получается, что человеку совершенно не во что верить. Но из истории мы знаем, что эпохи безверья – самые опасные эпохи.
– А, по-моему, наоборот, именно периоды всеобщей веры самые страшные, – возразил Дмитрий. – Когда все люди верят в одно и тоже ими становится легко управлять. Можно взять в качестве примера эпоху инквизиторских костров или время, когда мы по команде сверху всем скопом строили коммунизм – сколько было тогда совершенно от имени государства преступлений. Такая всеобщая вера в один идеал и создает идеальные условия для манипулирования целыми народами.
– Но я говорю вовсе не об этом, – чуть ли не возмутилась незнакомка. – Я вовсе не хочу, чтобы все верили скопом в нечто общее, я за то, чтобы каждый искал собственную веру. Поэтому люди и выбирают свой путь к Богу. У одних он пролегает через православие, у других – через католичество, у третьих – через ислам.
