Тишина… Была только тишина, и впервые за несколько дней я чувствовала себя так спокойно.
Хотя Сенем несколько раз спрашивала меня, что со мной и почему я так спокойна, я не находила в себе сил ответить. Наверное, наша перепалка с Айбюке и Огузом настолько меня вымотала. Сенем, наверное, хотела узнать, что случилось, но я прислонилась головой к стеклу и закрыла глаза, чтобы избежать всех этих вопросов. Сейчас было неподходящее время для разговоров, для рассказов.
Во время ужина ситуация не изменилась. Хотя тетя Зехра накрыла стол моими любимыми блюдами, я даже не притронулась к тому, что было на тарелке. Я не была голодна и была настолько выбита из колеи, что у меня не было сил даже поесть. Я не могла выбросить из головы то, что произошло в школе. Тетя Эсма и дядя Деврим тоже поняли, что что-то не так, они даже спросили, все ли у меня в порядке, но поскольку я не могла сказать им правду, то просто ответила, что не в духе, и оставила эту тему. Они не давили и не расспрашивали меня. Они объяснили мое недомогание недавней болезнью, что сыграло мне на руку.
Я лежала на кровати, рассматривая пасмурное небо через окно в потолке, и не обращала внимания на бесконечную вибрацию телефона: что бы ни хотел сказать Огуз, он постоянно звонил. В то же время Гекче присылала сообщения, интересуясь, как у меня дела. Я оставила их обоих без ответа. После случившегося мне не хотелось ни с кем разговаривать. Они должны были оставить меня в покое. По крайней мере, мне сейчас нужно было именно это.
Я закатила глаза, когда мой телефон снова громко завибрировал на прикроватной тумбочке. Я не могла понять, почему он так настойчив. Сколько раз он звонил? Десять или двадцать? Он должен был положить этому конец. После того, что я услышала от Бахар и Айбюке, я не видела в словах Огуза никакой искренности. Он должен был оставить меня в покое.
Когда я взяла лежащий на тумбочке мобильный телефон и проверила его, то поняла, что он звонил уже двадцать два раза, и вот уже двадцать третий раз он звонит прямо сейчас. Видимо, именно мне предстояло положить конец этому бреду, и я со вздохом нажала кнопку ответа.
– В чем дело, Огуз? – не сдержалась я, и мой голос прозвучал довольно раздраженно, но я услышала, как он громко выдохнул.
– Наконец-то ты взяла трубку, Ниса! С тобой все в порядке? Я так волновался за тебя.
Он вел себя хорошо, но в этом не было никакой необходимости. Я больше не собиралась искать искренности в его поведении.
– Ты не должен так себя вести, – пробормотала я, не идя на компромисс. Он должен был понять, какую дистанцию я поставила между собой и им даже по телефону.
– Я серьезно.
Правда? Спасибо.
– Ты придешь завтра?
Я поняла, что тема совсем ушла из головы, когда он, воспользовавшись моим молчанием, продолжил. Нам нужно было доделать задание, но идти к нему домой было довольно неудобно.
– Я не хочу идти, – прямо подчеркнула я правду, врать было бессмысленно. Когда он замолчал на некоторое время, я подумала, что он положил трубку, но его дыхание свидетельствовало об обратном.
– Хорошо, тогда я приду.
Почему он так упрямится? Ради бога, он что, специально хотел меня разозлить?
– Нет, я не хочу, чтобы ты приходил.
Я поняла, что мой подход был грубым, но меня это не волновало. Когда кто-то указывал мне, что нужно делать, я упрямо хотела сделать наоборот.
– Ниса, нам нужно доделать задание.
