– Паша, а ты легенды куда лучше моего сочиняешь!
Подошло время к обеду, теперь я старался держаться возле Паши, вдруг тех, у кого есть боевой опыт, будут забирать отдельно, к тому же с чёрного хода, чтобы других не расстраивать. Мы сели за стол, на обед подали очень горячий суп, в такую жару отведать бы окрошки, но, пересилив отсутствие аппетита, я зачерпывал алюминиевой ложкой наваристый бульон: «Мало ли, когда нас ещё покормят».
– Смотри, – сказал он, кивнув в сторону парня, который разносил тарелки остальным.
– Мы с ним вместе в ворота заходили вчера днём, но почему-то он уже здесь освоился.
– И причём не плохо, – добавил я.
– Да, да, поближе к кухне.
– Одним словом, хозяйка.
– Точно, – рассмеялся Паша.
Какой-то парень, сидя напротив нас, явно обременённый одиночеством попытался вступить с нами в разговор.
– А вы с комиссаршей беседовали?
– Было дело, – буркнул Паша.
– Нет, – ответил я, какая ещё комиссарша?
– Ну, разве когда ты к Иванычу подходил в первый раз, он тебе не сказал, что нужно сначала с психологом поговорить, а то могут и не взять.
Обжёгшись горячим супом, я чуть не подавился.
– Как не взять! А что же вы раньше молчали?
Увидав мою обеспокоенность, Паша тихо проговорил:
– Да ничего особенного, задаст тебе пару вопросов и всё, после обеда зайди, пообщайся, кстати, она нечего так.
После обеда я отправился к Доку, узнать у него, что и как отвечать психологу. Док сидел на том же бревне и смотрел вдаль. «Наверно думает как в деревне без него, сейчас покос идёт, или доярки на обеде скучают, потому как он здесь».
– Док! – быстрым окриком выдернул я его из царства полей и коровников. – Док, а что комиссарша спрашивает?
– Да ничего особенного, есть ли мама, папа, не жалко ли тебе их будет, когда ты в гробу придёшь, – всё также задумчиво и не спеша ответил он.
– Серьёзно? Видать девочка не из простых.
– Ну да, говорят она из Лисичанска, приехала помогать. Психологом числится, отсеивает тех, кто не поедет.
– И что? Кого-то уже отсеяла?
– Пока нет.
«Нет, от Дока ничего внятного не добьёшься нужно идти к ней самому».
Штатного психолога казачьего пункта по приёму добровольцев, звали Катя, ну или так, как она мне представилась.
– Сколько тебе полных лет? – задала она свой первый вопрос.
– Двадцать восемь.
– Образование?
– Высшее.
– Опыт боевых действий есть?
– Нет, но очень хочу, – улыбнулся я. – Катя, а вы откуда?
– Курск, а что?
– А в Луганске были?
– Нет.
– А в клубе?
– В каком? – оторвав голову от блокнота, она удивлённо посмотрела на меня.
Через мгновение лицо Кати смутилось, до неё дошло про какой клуб я спрашиваю.
– Слушай парень, может это ты, наш пункт с клубом спутал? Ты вообще сюда, зачем приехал?
– С фашизмом бороться, – ещё серьёзней, чем она задавала свой вопрос, ответил я. – Катя не обижайся, я здесь с восьми утра, вокруг тоска, а ты вижу девушка интересная, образованная, почему бы с тобой не поговорить.
Но Катя больше не смотрела на меня, она что-то писала в блокноте и после пары строчек проговорила.
– У меня вопросов больше нет.
«Ну, нет, так нет. Тоже мне строит из себя психолога, видать в Курске клубы надоели, вот и приехала сюда сменить картинку. Откуда только такие слухи: «Катя из Лисичанска, девушка, в глазах которой читается война, ну и придумают же…»
После обеда наступило мёртвое время, все разбрелись по углам, я же отправился к командиру, который утром записывал меня в общий список.
