Девчонки завидовали, прохожие улыбались нарядной невесте, встречные машины приветственно сигналили, завидев кавалькаду, украшенную шариками и лентами. Маруся была абсолютно счастлива.
Свадьбу в кафе обставили с купеческим размахом. Игорь Борисович не пожалел сбережений. Столы ломились от яств, была даже черная и красная икра. Пока гости шумно рассаживались, Раиса Гавриловна по-хозяйски расчистила место во главе стола, где должны были сидеть жених и невеста, и водрузила туда мутную десятилитровую бутыль с самогоном. Нанятый фотограф заволновался и закудахтал, что посудина портит весь вид. Он страшно боялся, что заказчики откажутся оплачивать свадебные фотографии, на которых жених с невестой послужат фоном для этой видавшей виды тары.
– Уберите это, – дернул он за рукав хозяйку сокровища. – Оно мизансцену портит.
– Это не оно, а он – деревенский самогон! – в рифму сымпровизировала Раиса Гавриловна и радостно загоготала, довольная удачной шуткой. – Сам не пьешь, так людям не мешай. Давай, иди отсюда.
Сосуд притягивал взгляды и нервировал алкоголенеустойчивых индивидуумов. У фотографа была язва. Он тоскливо сглатывал и крутился около емкости. Деревенский гостинец сбивал рабочий настрой и ломал антураж. Поскольку платил за все тесть, работник искусства решил взять его в союзники. Игорь Борисович отнесся к проблеме с пониманием и сообщил, что бутыль поставит на пол, рядом с собой. Углядев, что Раиса Гавриловна уперла руки в бока и уже набрала в легкие воздуха для разгромного выступления, он торопливо добавил:
– Поставим ее между тестем и свекровью, это будет очень символично: дружба народов! Русский с китайцем братья навек!
Кого он назвал китайцем, осталось за кадром.
Раиса Гавриловна удовлетворенно сдулась и плюхнулась на любезно подставленный стул.
Праздник шел как по маслу под чутким руководством опытного тамады, мастерски купировавшего стихийно возникающие скандалы. Тост за родителей новоиспеченная свекровь сопроводила зычной репликой:
– Чегой-то невесткины родители плохо поработали!
Тамада подхватил мысль, завершив выступление недовольной тетки словами:
– Мало девочек у вас, дорогие родители, побольше бы таких. Поленились, поленились!
Когда Марусю украли, Раиса Гавриловна громогласно предложила Виктору не искать девку. Кто спер, пусть тот и мучается. Массовик-затейник мгновенно обернул все в шутку:
– И не надейтесь, уважаемая, сэкономить не удастся. Ну-ка, собираем денежки на выкуп! Помогаем жениху!
Ближе к концу праздника интеллигентные Марусины родственники были шокированы фольклорным выступлением свекрови, с легкостью перекричавшей динамики, извергающие децибелы популярной музыки, и исполнившей матерные частушки. После чего она сладко заснула в подсобном помещении, цепко держась за свою пустую бутыль. Виктору, попытавшемуся разжать мамулины скрюченные пальцы, чтобы уложить ее поудобнее, она сквозь сон прошептала, что это – семейная реликвия. В ней еще прадед самогон хранил.
Когда застолье завершилось и гости стали весело прощаться с невестой, сдабривая свой уход игривыми шутками и напутствиями, выяснилось, что крепко спит не одна перегулявшая свекровь. Но у всех заснувших «от усталости» были сопровождающие, а ответственность за сладко храпящую в подсобке тетку лежала на Марусиной семье, поскольку жених тоже спекся. Тесть сам отволок Виктора, повисшего на нем плетью, в машину. Зять пел ему в ухо «Лаванду» и вяло пытался переставлять заплетающиеся ноги, цеплявшиеся друг за друга как две переваренные макаронины.
