Последняя остановка подземки была в районе F 13; когда я поднялся и вышел на улицу, начинались сумерки. В подземке у меня еще теплилась надежда поймать машину и добраться до нужного места, но она испарилась, когда я осмотрелся вокруг. 13-й и 14-й кварталы входили во внешнее кольцо мегаполиса, сюда выселяли тех, у кого был критически низкий интеллект по результатам тестирования, а также осужденных и неизлечимо больных. В 13-м, 14-м, 15-м и 16-м продолжали функционировать индустриалы, где трудились эти люди, отверженные обществом.
Все высланные оставались в этих кварталах навсегда. Они не только отбывали наказание, вкалывая по десять часов в сутки. Здесь были свои развлечения, свои правители и свои неписаные законы, свой бизнес и тайный язык; любые наркотики, от архаичного каннабиса до микрочипов, равно как и запрещенные книги свободно продавались в местных лавках, куда полицейские патрули даже не заглядывали. Изгои заводили семьи, и уже не первое поколение родилось и прожило годы и десятилетия, не покидая пределов индустриальной зоны. Жизнь здесь была опасна и коротка. Добропорядочные граждане этих кварталов избегали, я не был исключением. Я ничего здесь не знал, определенно не был похож на местного и мог рассчитывать только на свои силы.
Надо преодолеть около трех миль, если верить навигатору. Слева по курсу большое кладбище, справа заброшенная стройка. В поле зрения ни одной живой души. Делать нечего, я открыл лицо и, проверив в кармане нож, зашагал вперед.
Я шел быстрым шагом, шел долго, наконец кладбище закончилось, и начались жилые дома – кое-где в серых одинаковых коробках горел свет, доносились звуки разговоров, работающих телекомпов, ритмичной музыки. Я приободрился, хотя здравый смысл подсказывал, что прогулка вдоль кладбища была безопаснее встречи с аборигенами. На улицах встречались редкие прохожие, агрессии они не проявляли. Им было все равно, куда я иду и зачем. Когда до цели оставалось немного, дорогу мне преградили пятеро подростков.
– Из центра сак, смотри ты, – сказал один. – Че тут надо?
Я молчал. Держись, Джей: если начнется драка, одного-двух ты можешь уложить, но численный перевес на их стороне. Спокойствие твой единственный козырь.
– Глухой, да?
– Обторчался сак в хизу, – сказал другой. – Да ну его.
Но первый не хотел так просто отставать:
– Лярды вали!
Я не понимал большей половины сказанного, но догадался, что они требуют денег. Улыбаясь как можно дружелюбнее, я протянул им пачку сигарет. Денег все равно не было. Подростки взглянули на меня с удивлением. Один почти сочувственно произнес:
– Отхил ширака. Сак-то на гайках.
Еще один хохотнул и выпалил:
– Чмо!
Первый махнул рукой:
– Пошли! Хафет.
Впоследствии я узнал, что вел себя неправильно, и мне чудом повезло. Во-первых, обычных сигарет здесь никто не курил, во-вторых, улыбались на улице только психи. Меня приняли за нарика или за идиота. Могли пырнуть ножом ради забавы или битой дать по башке. С чужаками здесь разговор короткий. Да я и был идиот: кто еще попрется на ночь глядя в 14-й квартал ради загадочной иноземки?!
Нужный дом и квартиру я отыскал легко. Зеленоглазая девушка, о которой я много думал в последние дни, действительно была там. Не одна: в полутемной комнате сидели двое мужчин и женщина из ее группы. При моем появлении они привстали и поочередно поздоровались за руку. Рукопожатие было крепким и располагающим к общению. Их звали Сет, Ахон и Йафа.
