Роман всегда рассказывал своим детям – уважение, это когда не перебивают, если вы говорите тихо: «Добейтесь, чтобы слышали даже ваш шепот».
Мужчина сам ходил с ручной рохлей, даже не пытаясь заглянуть в аккумуляторную, чтобы попробовать облегчить свой труд электрической телегой. Ближе к часу они с Антоном начинали проверку московских паллет, скрупулезно, методично сверяя товар с наборными листами. Затем шли в питерскую аллею, оборачивали некоторые паллеты скотчем с надписью «документы», или «хрупкий груз», или «сборный груз». Проверяли каждую коробку, хотя за ними это делали другие ребята – Ванька да Серега. Оба худые, будто только что покинули Бухенвальд.
Через каждые пару смен появлялся полотер – забавный дед Сергей. Он гордился своим транспортом: «На соседних складах такие больше года не живут, а у меня пятый год – как новый». Старик методично курсировал по аллеям, оставляя за собой мокрый след. После его работы бетонные полы высыхали, но еще какое-то время сохраняли след от дорожек.
Таджики приводили новых друзей – совсем молодых ребят. Сами их инструктировали и работали так, что Леха часто ставил их в пример. Было слышно только сигналы их рохлей, когда они на полной скорости пролетали мимо друг друга. Буквально зашвыривали паллеты на нужные места. Это напоминало балет на телегах. Такой ночной танец «Тысячи и одной ночи».
Остальному полку тоже прибывало. Часто появлялись студенты. Совсем зеленые мальчишки. Многие из них тупили. Не по природе своей, а от того, что ночью уже были мало на что годны. Их отправляли на дальнюю аллею колотить разбитые паллеты. Там, где стояли ароматные мешки со скорлупой от грецких орехов, используемых во всяких скрабах и прочих женских мазях. Но не каждый из этих студентов умел держать в руках молоток. Потому что, как правило, все они росли без отцов.
Однажды Роману стало настолько тоскливо, что он скорее импульсивно сел в свою побитую старую «Ладу» и поехал в автосалон на МКАД. К вечеру мужчина, впервые за многие годы обремененный огромным кредитом, выкатывал оранжевого новенького корейца, еще без номерных знаков и счастливый, двигал в сторону заправки.
Так у Романа появилась новая ласточка по имени «морковка» и огромный прицеп к ней из невидимых, но весьма тяжелых финансовых обязательств.
В одну из смен на складе забили толчок. Зловонная вода пошла в коридор. На поверхности плавали бумаги, на которых катались мухи.
Леха перекрыл основной вход, разразился тирадой любимого мата. Про тупых оленей, охреневших селезней и другой фауне, у которой под касками – фекалии, а вместо рук – задницы.
На складе работала вся Россия: Владимир, Воронеж, Тверь, Пенза, Пермь…
Долговязый Саша лет пятидесяти из Иваново жил в общаге, как и многие другие, которых к смене привозил автобус. Где-то познакомился с москвичкой. В выходные бывал у нее. Ночью по понедельникам докладывал, чем его кормили. Этим вызывал зависть остальных.
– Жанюсь, – говорил с ивановским прононсом Санек, – Такая баба – с ума схожу. Вчера на рынок ходили, одела меня за свой счет. Футболку новую, кроссовки. Ничаго не жалеет.
– Квартира-то у нее рядом с метро?
– Нет.
– Может найдешь, чтобы рядом, – подтрунивали над ним мальчишки.
Но Шурик не обижался. Степенный, очень ответственный. Однажды рассказал, что образование у него высшее. Военный летчик. И много лет летал. Но что-то потом пошло не так. Развелся у себя в Иваново. И вот теперь катает рохли в Подмосковье.
