И снова, как и пять минут назад, Хан почувствовал приступ интуиции и словно наяву увидел, как исполнительный Груздев складывает микрофон своего мобильного телефона, кладет трубку во внутренний карман пиджака и едва ли не бегом бросается к стоящему в готовности «Кадиллаку».
Хан едва заметно улыбнулся. Толик Груздев был предан ему бесконечной, бескорыстной, почти собачьей преданностью, и Хан нисколько не сомневался: в случае чего Груздев не предаст его. По крайней мере очень сложно представить себе ситуацию, в которой Груздев пошел бы на это.
Поочередно хрустнув большими пальцами каждой руки, Хан потянулся за стоящей на столе минералкой, поддев своими металлическими зубами пробку, сорвал ее, сплюнул на стол и налил себе полный стакан. Тремя большими глотками опорожнил его. Хлопнул ладонями по столешнице и поднялся на ноги. Взглянул на часы. Было девять утра. Что ж, самое время для деловой беседы…
Хан поднял жалюзи и глянул вниз. Дворник в драной фуфайке с торчавшими из прорех клочьями ваты монотонно швыркал облупленной метлой по асфальту. Вокруг него плыли смерчики пыли. Он, как обычно, находился в глубоком похмелье, что было заметно даже с высоты третьего этажа, и даже не шелохнулся, когда из-за угла дома стремительно вывернул черный «Кадиллак» и устремился прямо на него. Но не доехав нескольких метров, «Кадиллак» притормозил, и тут же послышалось гудение клаксона. Дворник нехотя сошел на обочину. Груздев тут же притопил газ.
С улыбкой покачав головой, Хан опустил жалюзи и, отряхнув локти, застегнул пиджак на верхнюю пуговицу. Сцена за окном была совершенно типичной, ежеутренней, и это являлось хорошим предзнаменованием. Значит, день пройдет, как задумано, и никаких неожиданностей не принесет.
Спустившись вниз, Хан залез в машину, тяжело плюхнулся на сиденье и коротко скомандовал:
– В больницу.
Груздев понял его мгновенно. И не стал спрашивать, в какую именно больницу понадобилось его боссу и для чего, а только понимающе кивнул и рванул с места, уже не обращая внимания ни на изрыгающего проклятия дворника, ни на стайку голубей, облепившую дорогу перед автомобилем. Груздев был в курсе последних событий и знал, что от него требуется.
Двадцать минут спустя Хан уже подымался по широкой лестнице нового больничного корпуса, куда почти месяц тому назад перевел из захудалой районной больницы пациентку в бессознательном состоянии, к которой проявлял столь большой интерес. И, надо заметить, что за прошедший месяц этот интерес не только не иссяк, но даже еще возрос, особенно после последних событий, когда Стэн прибрал к рукам его дальневосточные контракты.
Влад встретил его в своем кабинете привычным кислым выражением на лице и крепким рукопожатием.
– Она только что заснула, – сообщил он, указывая Хану на кресло. – Я так и не смог добиться от нее ни слова. Знаешь, у меня подозрение, что это не просто шок, а что-то более серьезное. Окажется ли она тебе полезной, если у нес не все в порядке с рассудком?
– Это как раз то, что мне нужно для моих планов, – отозвался Хан. – Хотя обычно я предпочитаю работать с нормальными людьми. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.
– Да уж, – сказал Влад. – Понятие нормальности стало в последнее время весьма растяжимым! Да ты присаживайся, в ногах правды нет.
Но Хан отмахнулся.
– Обойдусь. Я не затем пришел, чтобы торчать в твоем занюханном кабинете. Веди меня к ней, у меня совершенно нет времени.
