Льюк попытался понизить голос, но его мощи все равно оставалось достаточно, чтобы заставить панели по стенам вибрировать. Наступившая затем краткая тишина, когда он замолк, воспринималась отдохновением от шума.
– Аптекарь представляет для вас интерес? – вопросом поощрил полицейского собеседник, которого успела увлечь манера повествования инспектора.
– Папаша Уайльд представлял бы интерес, даже если бы его просто изобразил художник, – произнес Чарли Льюк. – Что у него за заведение, вы не представляете! Настоящая лавка древностей! Слышали когда-нибудь о патентованном средстве от кашля и несварения желудка под названием «Динамит Эпплярда»? Разумеется, не слышали, зато держу пари, что ваш дед подорвал себе на этом динамите остатки здоровья. И вы по-прежнему можете купить его там при желании. В оригинальной упаковке. У него десятки маленьких шкафчиков с ящиками, набитыми всякой всячиной, а запах стоит как в спальне древней старухи – с ног сшибает. И среди всего этого восседает папаша Уйальд, похожий на пожилую тетушку с крашеными волосами и вот с таким воротничком. – Он вытянул подбородок вперед и вверх, а глаза округлил и выпучил. – Когда Боуэлсы выкапывали из земли мисс Рут Палиноуд, а мы стояли вокруг на холоде, дожидаясь, пока сэр Доберман наберет достаточно материалов в свои баночки с образцами, то я, признаться, уже начал думать, что мне придется-таки обратиться к папаше Уайльду. Не утверждаю, что именно он подсыпал яд, каким бы тот ни оказался, но купили его наверняка в той аптеке.
– Когда вы ожидаете отчет от эксперта-криминалиста?
– Мы уже получили предварительный. Окончательный будет вечером. Обещали никак не позднее полуночи. Если обнаружится нечто, что может содержать в себе состав преступления, нам придется разбудить гробовщиков и сразу же выкопать брата. У меня есть ордер. Ненавижу такую работу. Сплошная грязь и вонь невыносимая.
Он тряхнул головой, как это делает промокшая собака, и приложился к своему напитку.
– Речь идет о старшем брате, насколько я понимаю? Старшем из всех членов семьи?
– Да. Об Эдварде Палиноуде, скончавшемся в марте прошлого года в возрасте шестидесяти семи лет. Сколько минуло с тех пор? Семь месяцев? Будем надеяться, он уже превратился в скелет. Это старое и очень сырое кладбище. Должен был успеть разложиться.
Мистер Кэмпион улыбнулся:
– Вы оставили меня в обществе престарелого и более чем странного аптекаря. – Куда мы отправимся сейчас? В бывший дом Палиноудов?
Инспектор задумался.
– А почему бы и нет? – отозвался он. – На противоположной стороне улицы находится только контора гробокопателей Боуэлсов, банк – небольшой филиал «Клафса», арка, ведущая в Апрон-мьюз, и самый скверный паб в мире «Футманс». Отлично, сэр. Переберемся в тот дом. Он на углу, но соседствует с аптекой. Огромное здание с подвалом. Строение потертое, как шерсть старого верблюда, но сбоку от него расположено даже небольшое подобие садика, который весь усеян кошачьими экскрементами и старыми бумажными пакетами.
Чарли Льюк снова сделал паузу. Показалось, будто его первоначальный энтузиазм исчез, и теперь он искоса бросал на Кэмпиона мрачные взгляды.
– Вот что я вам скажу, – в голосе Льюка прозвучало некоторое облегчение. – Вероятно, я смогу показать вам капитана прямо сейчас.
Он медленно встал и с предельной осторожностью, свойственной людям изрядной физической силы, приподнял большой, обрамленный в багет рекламный плакат ирландского виски, занимавший часть центра внутренней стены кабинки. За ним оказалось небольшое застекленное окошко, через которое бдительный владелец паба мог никем не замеченным вести наблюдение за нижним залом и, соответственно, поведением клиентов. Ряды столов расходились от главной стойки, как спицы велосипедного колеса, образуя сегменты, где и размещалась пьющая публика. Двое мужчин встали на удалении от окошка, почти соприкасаясь головами, и посмотрели вниз.
