Работа над ошибкой - страница 10

– За работу, – надменно произнес молодой человек, прихватил со стола свой кофр и направился к выходу. – Козлина! – добавил он.

Затем выдернул из-под вешалки свою куртку и вышел из гримерной. Времянкин, кряхтя, встал на ноги и снял с себя две половины пиджака.

– Твою мать! – прошептал он, коснувшись припухшей скулы.

Эмиль поднял с пола деньги и сунул мятую бумажку в карман. Он начал осматриваться в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь скрепить разорванную ткань. На столе помимо прочего обнаружился серый армированный скотч Юли, который она использовала для глушения барабанных пластиков. Времянкин разложил пиджак на столе и принялся вращать ролик скотча, в поисках края ленты.

В гримерку вошли Роберт и Юля. Эмиль встретил их глуповатой улыбкой. Роберт держал в руках контрабас. Юля несла малый барабан и уже упакованные в чехлы тарелки. Не говоря ни слова, они проследовали к своим кофрам и начали укладывать инструменты.

– Можно воспользоваться твоим скотчем? – обратился Эмиль к девушке.

– Возьми, – не глядя, ответила Юля.

Посреди напряженной тишины Времянкин с треском оторвал длинную полоску липкой ленты и скрепил ею шелковую подкладку пиджака. Потом аккуратно перевернул материал, отмотал еще метр скотча и склеил вельвет.

– Роберт! – начал Эмиль через несколько минут общего молчания.

Молодой человек не реагировал, продолжая заниматься своими делами.

– Ты должен меня простить. Я виноват. Я плохой человек. Но! То, что сейчас произошло… на сцене… Это было по-настоящему здорово! Я знаю, вы с Юлей тоже почувствовали это. Ты понимаешь, о чем я говорю. Все остальное ерунда. Дела житейские. Мы это преодолеем. Вместе мы такого наворотим…

– Да не, Эмиль, – остановил его Роберт и захлопнул крышку футляра.

– Нет? – переспросил Времянкин.

Роберт подошел к опрокинутой вешалке. Хромированная тренога придавила его куртку. Он поставил вешалку в вертикальное положение, снял с крючка пуховик и надел его поверх джинсовки. Эмиль тем временем задумчиво жевал нижнюю губу и ковырял ногтем растрепавшийся край липкой ленты. Его взгляд растворился в песочных грядках вельвета, разложенного на столе. Эмиль следил за Робертом ушами. Он слушал его настроение.

– Я не хочу иметь с тобой никаких дел, – добавил молодой человек, даже не взглянув на собеседника.

В его интонации была и решительность, и основательность, и безапелляционность. Казалось, что оспаривать позицию Роберта было бесполезно.

– Я понял, – выдохнул Эмиль.

– Ты готова? – спросил Роберт зарумянившуюся подругу.

– Да, – покорно ответила она.

Юля стащила со спинки стула пальто и вышла из гримерки вслед за своим парнем. Дверь захлопнулась.

Эмиль постоял какое-то время, уставившись в одну точку, потом цокнул языком, осторожно надел склеенный пиджак и подошел к большому зеркалу, приставленному к стене. На спине вдоль позвоночника Эмиля проходила серая полоса скотча, который пока что справлялся со своей задачей. Времянкин заметил, что в области глаза появилось покраснение. Он потрогал больное место кончиками пальцев. «Будет фингал», – подумал он.

– Сам ты козлина, – сказал Эмиль своему отражению.

«Ку-ку» – раздался звук, известивший о поступлении нового сообщения. «С днем рождения, дорогой братец! Крепко обнимаю! Нежно целую! Люблю!» – говорилось в послании. Эмиль взглянул на мерцающие в верхнем углу экрана циферки, отмеряющие время. Ноль, ноль, двоеточие, ноль, один.