– Сколько укреплять грот-брам-стень-стакселей?! – орал с вершины грот-мачты Конон.
– Ставь три! Больше – не меньше! Нам надо увеличивать скорость!!!!!!!
– Миша! Я придумал! – орал с грот-мачты Конон, – Я придумал! Надо установить паруса на антеннах моей радиостанции!
– Молодец, Боря! Одобряю! Действуй! Получишь дополнительную порцию грога! – театрально рассмеялся Скороходов.
Он был невменяем. Он был одержим. Его глаза горели.
Мариша сидела рядом с ним в ходовой рубке и не успевала заваривать чай, крепость которого с каждым разом становилась всё больше и больше.
И парусов на яхте становилось всё больше и больше. Яхта становилась похожей на матовую гроздь белого мускатного винограда.
Паруса пузырились вокруг яхты со всех сторон, даже на двух антеннах Конона, установленных по бортам яхты в виде растяжки.
Скороходов стоял за штурвалом на вахте в ходовой рубке уже несколько суток без смены, и в очередной раз пел «Поворот». Все сбились со счёта, сколько раз он его уже спел. Ему предлагали заменить его на пару часов и Озорнин, и Конон, и Кучина, и даже Мариша, но Миша отказывал им.
