– Бедные, бедные люди, – прошептала Лали. – Наверное, я тоже смогла бы жить так, – сказала она громче, обращаясь к мужу. – Главное, чтобы любимые люди были рядом.
– Жить без общества, без зашиты правительства, без гарантий?
– Да, ты прав, конечно. У нас есть работа, деньги, но мы связаны по рукам и ногам. Каждого из нас и наших знакомых могут расстрелять, как Сверчка, – за стихи и рисунки.
– За то, что он подначивал к бунту и протесту против политики правительства.
– А разве это плохо? Почему у другого человека не может быть другого мнения или желания жить по-другому? Зачем работать и зарабатывать, если никуда нельзя съездить, нельзя общаться в компаниях с друзьями, нельзя читать книги, которые хочется прочесть. Даже нельзя купить распашонку для незнакомого ребенка, – вздохнула девушка, вспомнив Миа и ее младенца.
Лали любила говорить с мужем, несмотря на то, что они расходились во взглядах по многим вопросам. Она знала, что может доверять ему любые мысли, что между Конфедерацией и женою он выберет ее. И она в любой жизненной неурядице всегда была на его стороне. Они были командой. Гейт часто бывал резок и непреклонен в своих взглядах, но оставался справедливым и добрым. Она ценила в нем отсутствие подлости и прямоту. Если он и был против чего-то, то на это всегда были объективные причины.
Раздался знакомый щелчок приемника, и девушка подняла голову от вещей, прислушиваясь к помехам.
– Полночь.
В этот раз не было цифр, лишь одно слово вырвалось из круговорота шипящих звуков, и приемник замолчал.
– Вероятно, они ждут нас там же. – Гейт посмотрел на часы. День пролетел слишком быстро, чтобы можно было его запомнить. Он помог Лали уложить отобранные вещи. – Сумка получилась объемной, нужно постараться вынести ее незаметно.
– Не забудь оставить китель с чипом дома, будто мы спим.
– Да, ты права. – Гейт переоделся и сел в углу комнаты, обдумывая сегодняшний вечер и то, как изменилась их жизнь за последний месяц. – Не нравится мне все это! Еще этот мальчишка Генри вьется под ногами.
– Будет помогать тебе в работе.
– Да, но все это очень опасно: вытащенные чипы, община, связь с Зурабом, даже эти короткие переклички по приемнику могут быть перехвачены в любой момент. А теперь еще и стажер ко мне приставлен. Вчера в квартире Сверчка я нашел записку про радиоволну. Хорошо, что Генри не увидел ее первым. – Гейт достал из кармана мятый листок бумаги и протянул жене. – Я думаю, это про нас. Неспроста он вышел в этот день на площадь и дал себя поймать. Я думаю, он прикрывал меня, чтобы моя встреча с Миа прошла незамеченной.
Лали прочитала записку.
– Если это так, мы можем доверять Зурабу, значит, он не хочет тебя подставить.
– Пора выходить. – Гейт подхватил тяжелую сумку на плечо. Они молча вышли из квартиры, стараясь не стукнуть входной дверью. Света в подъезде не было уже давно. Еще год назад Гейт стал выкручивать лампочки на своей площадке, чтобы никто не мог отследить, когда он или Лали возвращаются домой. Темнота была безопаснее, чем яркий свет – свидетель чужих секретов.
Выбирая пустые ночные переулки, стараясь держаться подальше от освещенных центральных улиц, супруги пришли на кладбище, где их ждал Марк.
– Ночью проще быть незамеченными, – улыбнулся Зураб, когда Гейт с Лали спустились вниз через канализационный люк. – Мы почти не поговорили в прошлый раз, думаю, у вас накопилось много вопросов. Сегодня я постараюсь ответить на них.
