– И что ты пристала ко мне с этим Аркадием Васильевичем? – строго посмотрела я на эту сводню. – Кстати, заголовки должны быть лаконичными и яркими… Это тебе на будущее.
– Тогда, – не унималась Маринка, – «Любовь и яд в жизни папарацци».
– Как-то вяло, безвкусно даже, сказала бы я. – Я поморщилась.
– Ну-у, – задумалась сбитая с толку силой и безоговорочностью моего критического суждения Маринка, – «Реми Мартен» – напиток любви и смерти»!
– Это уже лучше, – улыбнулась я.
Маринка еще долго досаждала мне помпезными заголовками и хныканьем по поводу смазанного окончания вечеринки. Так мы дошли до дома. Разоблачились и разбрелись по комнатам. Я строго-настрого запретила Маринке приставать ко мне с любыми вопросами и выкладками ее праздного ума. Мне хотелось выспаться и поскорее забыть, какой обаятельный лис этот Аркадий Васильевич.
* * *
– Придумала! – с этим криком ко мне в спальню ворвалась Маринка.
Я ошалело глянула на будильник: без семи восемь.
– Какого черта в такую рань?! – возмутилась я, готовая испепелить Маринку взглядом.
– Как устроить твою жизнь! – возбужденно кричала Маринка, не обращая никакого внимания на мое крайнее недовольство ее наглым вторжением в мою опочивальню.
– Что ты плетешь? Ты украла у меня семь минут драгоценного сна…
– Эдак всю жизнь проспишь! – хохотала она. – Бери мобильник и…
Она держала в руке свою записную книжку.
– …у меня здесь Севин сотовый записан.
Она нашла нужную страничку и с горделивой радостью принялась мне диктовать номер.
– Да че ты сидишь? – гневно прикрикнула она на меня. – Бери, – Маринка подлетела к тумбочке и, схватив сотовый, впихнула его мне в руку, – ну-у! – свела она брови на переносице.
– Ты что себе позволяешь! – обуреваемая праведным гневом, приподнялась я на подушках, отбросив мобильник в сторону.
– Звони Севе, – с досадой воскликнула она, – или дай я сама!
Она потянулась за трубкой, но я, смеясь и злясь одновременно, перехватила ее дерзкую руку и затолкала сотовый под подушку.
– О-о! – простонала неистовая Маринка. – Аркаша наверное еще в больнице…
– Неизвестно… – против воли включилась я в разговор.
В этот момент запищал будильник. Я торопливо выключила его и с сожалением покачала головой, мол, не нужна мне сегодня, Васек (так я окрестила будильник), твоя услуга.
– Что ты задумала? – недоумевала я.
– К Аркашке в больницу! Собирайся! Но прежде всего – звонок Севе. Узнаем, куда его отвезли, как он… Так ведь этого же элементарная вежливость требует! – возбужденно верещала Маринка.
– Нет, у тебя точно не все дома, – озадаченно глядела я на подругу, – и потом, не вежливость нашего визита требует, а твое вечное желание интриговать и устраивать будущее тех, кто в этом совсем не нуждается, – осекла я Маринку.
– Не нуждается, – поставив руки в боки, передразнила она меня, – да ты понимаешь, каких мы мужиков упускаем? И главное, впервые получилось так, что парой – на пару: сплошная гармония! Помнишь, как бывало, тебе один кто-нибудь нравится, а мне его друг – ни в какую! Или наоборот, – задыхаясь, тараторила Маринка, – дай, я сама позвоню.
Она умоляюще смотрела на меня. Мне не оставалось ничего другого, как протянуть ей телефон. Конечно, это было с моей стороны чистым малодушием. Мне просто надоело спорить с ней. Иногда я пускаюсь с ней в дискуссии, иногда предпочитаю уступить. В глубине души я надеялась, что Аркадий уже дома, а посему наш «визит вежливости» к нему в больницу не состоится по воле обстоятельств, так сказать. Да, иногда и я грешила тем, что пыталась переложить ответственность на эти самые безличные обстоятельства. Мне даже нравилось это выражение: «стечение обстоятельств». Все как бы «стекает» помимо твоей воли и желания в какую-то воронку, которая и тебя уносит в водоворот, откуда выбраться нет никаких сил и возможностей. Ты смиряешься, уходишь под воду на некоторое время, а всплыв на поверхность, умно так всем говоришь, мол, обстоятельства, что я могла сделать, посудите сами…
