Что-то я ударился в воспоминания. Бабушка во всём виновата. Видите, я даже ужинал вместе с Иваном Савельевичем, а она сомневается. Чтобы не обидел. Зверь. И чего я так разбубнился. Пожилая женщина, что с неё взять. Да и мало ещё меня знает. Действительно, поживём – увидим. И я на вас посмотрю, Елизавета Максимовна, и вы на меня. Хотя что мне на вас смотреть, мне за Сашкой нужно присматривать, а вы с мамой думайте что хотите…
Одно радует меня: теперь в нашей семье равновесие. В смысле две женщины и двое мужчин. Вовремя я сюда приехал. Они хоть и хорошие, добрые и заботливые, но мне кажется, если бы не я, загрызли бы парня. Ясное дело, жалко мальчишку. Слепых всегда жальче других. Беспомощные они, особенно дети. Некоторые взрослые даже на чужих слепых детей без слёз не могут смотреть. Конечно, большинство рады помочь инвалиду. И спасибо им за это огромное. Но, как говорил Иван Савельевич, тут фишка в другом. Понимаете, в чём дело: слепым людям не хочется зависеть от посторонней помощи. Серьёзно. И не из-за того, что они такие неблагодарные. Нет. Просто эта беспрестанная опека иногда утомляет и даже угнетает. Им хочется крикнуть на весь мир: «Смотрите, друзья, мы спокойно обходимся без вашей помощи, мы не мешаем вам жить, снимите груз с плеч, займитесь своими делами!»
И я их понимаю. Правильно кто-то сказал: глаза у них мёртвые, да сердца живые.
Только вот одного не могу понять. Сегодня в России проживают около трёхсот тысяч инвалидов по зрению[1]. А собак-поводырей всего одна тысяча. Иван Савельевич говорил: получается, одна собака на триста слепых. Это же непорядок. Это очень плохо. Есть страны, где одна собака-поводырь приходится на десять – двенадцать инвалидов. Чувствуете разницу? Это сколько ж людей мучается без нашей помощи? Уму непостижимо.
А вы знаете, что учудили японцы? И смех и грех. Они решили обучать собак-поводырей в тюрьме. Серьёзно говорю. Теперь у щенков учителя – заключённые. Совсем с ума посходили. Как они до этого додумались? Нет, ну вы представьте: берут двухмесячного щенка и ни за что ни про что бац – и в тюрьму. Прям издевательство какое-то. Бедные мои японские соплеменники. Целый год собачий ребёнок живёт вместе с заключёнными. Правда, они там за ним ухаживают, кормят, в общем, не обижают. Потом, когда собаке исполняется год, её начинает дрессировать опытный инструктор. Не знаю, может, я зря возмущаюсь. Какая разница, где до года жить, в питомнике или тюрьме. Главное, чтобы условия были хорошими. Да и среди людей, наверное, повеселее. Заключённые ведь тоже люди. Нет, точно, зря я возмутился. Японцы неглупые, знают, что делают.
Недавно с Сашкой отдыхали в парке. Его мама с бабушкой мне уже доверяют. Теперь вдвоём ходим в парк. А раньше словно под конвоем. Я веду Саньку, а сзади мама или бабушка. Тоже мне помощницы. Маршрут-то простой. Я быстро его запомнил. Можно сказать, лёгкая прогулка. Санька уже привык к трости. Знаете, первое время никак не могли его убедить ходить с ней. Сопротивлялся ужасно. Две штуки нарочно сломал. Дети почти все так реагируют.
– Зачем мне трость, – говорит, – если Тришка есть?
Глупый. Я-то не подведу: и остановлю вовремя, и отведу в сторонку. Но как же без трости-то? Трость слепому обязательно нужна. Дуга шлейки – это только мои предупреждения и сигналы. Но иногда он сам должен исследовать препятствие.
