– Я не знаю, во сколько ты пришла, – продолжала на том конце провода свекровь. – Но знаю, что твои дети на ужин грызут чипсы с печеньем и запивают газировкой. Сейчас у них гастрит, но скоро будет язва от такого питания.
Альбина решила не комментировать, но в глубине души готова была вцепиться свекрови в глотку. Накаркает старая ведьма, – и не такое будет.
У Альбины даже лицо покрылось красными пятнами.
– Марина Алексеевна, – как можно более строго сказала она, – Я собственно по делу звоню, а не для того, чтобы выслушивать… Вы сводили детей к кардиологу?
– Ах, еще и к кардиологу? Зачем это к кардиологу? К какому такому кардиологу? Не знаю я никакого кардиолога.
– Марина Алексеевна, ну, мы же договаривались, – негодовала Альбина, думая про себя, как можно быть такой тупой. – Позавчера ведь обо всем договорились, и я с таким трудом доставала талоны к врачу!
– У меня здоровые внуки. Никуда я не поведу их. Это все чепуха.
– Даня жаловался, что у него слева болит.
Даней она называла внука Дениса.
– Вот видишь, вот видишь, к чему это приводит! Это все твоя работа виновата. Говорила тебе: сиди дома. Бросила семью, дети голодные. А завтракают они у тебя чем? Печеньем. – Тараторила свекровь, не давая Альбине вставить ни слова. – Раньше женщины не работали, поэтому дети у них не болели, ходили в чистой одежде и хорошо учились, – вопила хрипловатым голосом свекровь. – Не знаю, ой не знаю, что ты можешь делать такое важное, что должна сидеть в этом своем офисе весь белый день…
Альбина невольно отодвинула трубку от уха на расстояние вытянутой руки, решив, раз она все это сто раз слышала, на этот раз можно и пропустить, диалог все равно не получится. Посидев так с минуту, она опять прислушалась к телефону, но в трубке никого уже не было – только короткие гудки. Альбине такой приемчик был хорошо знаком. Через пару часов свекровь сама позвонит, как ни в чем не бывало, и скажет, что их разъединили на коммутаторе. И как с таким человеком можно общаться! Кому она доверила своих детей!
Альбина, сидя задумчиво с трубкой в руке, прислушалась к голосам в коридоре. Это могут быть ее соседки. Она бросила трубку на рычаг, схватилась за компьютерную мышь и уставилась в экран. Вот так. Пусть не думают, что я тут болтаю или решаю какие-то свои проблемы.
Дверь открылась, в кабинет вошли ее соседки – Нелли и еще две бухгалтерши, которые работали здесь давно. Они громко обсуждали не то какую-то новость, не то это были обычные сплетни.
– Боня бросила Протопович, – громко вещала Нелли. – Говорит, ты маленький для меня, мне бы взрослого мужчину.
– Что ты говоришь? Страшное дело, – совершенно искренне удивилась первая.
– Он плакал, Степа-то. Да-а, видать, он ее любил, – сказала вторая.
– Ну, она ж секси, да к тому же с Рублевки, как такую не любить? – подытожила Нелли.
– Ой, девочки, я думала, Бони – это кликуха, а это ее фамилия, – неожиданно вспомнила первая бухгалтерша.
– Ну, да, она иностранка, – холодно сказала Нелли.
– Страшное дело.
– А кто там дрался-то?
– Это Тори что ли?
– Да нет, сестры эти придурошные взяли моду каждый день драться. Что ни день – то представление.
– А с Тори что?
– Это которая пришла строить любовь?
– Она специалистка по всем новеньким. Приходит новый мужик, она сразу: «Люблю – жить без него не могу». Каждый раз, как в первый раз. И всегда серьезно.
– А Тори заселилась с Машей в дом.
