Однажды игроков на площадке собралось так много, что мне и места не хватило – стоял среди болельщиков. Вдруг раздался свист и следом крик:
– Октябрьские!
Ватага ребят спускалась к берегу. Забыв про хоккей, размахивая клюшками, как дубинками, мы бросились навстречу врагам. Я не любил драться, но бежал вместе со всеми, хотя и в последних рядах. С ходу бой завязать не удалось – не нашлось зачинщика. Покидавшись снежками, вступили в переговоры. Тема вечная – чьё болото, кто у кого капканы снимает, кто чьи морды трясёт….
Посовещавшись меж собой, командиры решили не кропить снег вражеской кровью, договорились в прятки играть команда на команду – одна прячется, другая ищет. Контрольное время – полдень (время в школу собираться). Проигравшие развозят победителей по домам на загорбке. Одно не учли атаманы – наша улица вот она, рядом, крайний дом на берегу стоит, а до Октябрьской шлёпать и шлёпать, да ещё в гору. Впрочем, участвовать никто не заставлял. Все побежали, и я побежал – нам выпало прятаться.
Я отстал, конечно, скоро, да и какой смысл бегать – играем-то в прятки. Приметил в камышах кучу ондатровую и притаился за ней. Над болотом крики носятся яростные и ликующие. Долго лежал, замёрз. Потом смотрю, Витька Ческидов в камыши залез – нужду справляет.
– Витёк, – спрашиваю. – Игра-то не кончилась?
– Толян! – удивился тот (а мне показалось, испугался). – Сиди, сиди, не вздумай вылазить. Наших, кажись, всех переловили. Сдаваться не будем, пока тебя не найдут. Так что сиди, не трепыхайся.
Слышу спор неподалёку.
– Все.
– Не все – малька нет.
– Какого малька?
– Толькой кличут.
– Толька! – понеслось над болотом. – Вылазь, домой пойдём.
– Агарыч сиди. Врут они – найти не могут.
И следом:
– Шесть-седьмой не ходи домой – позовём, когда надо.
Вот сволочи! Я бы вышел. На зло. Но уже октябрьские кричат:
– Морду набьём. Ноги оторвём. Вылазь, падлюка, говорю.
– Не боись, Толян, сами получат, – это уже Лява Немкин, его голос ни с кем не спутаешь.
И я сидел, дрожа от холода и недобрых предчувствий.
– Всё! Время! – кричит Коля Томшин. – Выходи, Толик, мы победили. Выходи! Это я, Томшин. Ты меня узнаёшь?
Коля ладошки рупором сложил и кидал свои слова куда-то вдаль. А я выползаю из камышей в двух шагах от него:
– Да здесь я, здесь.
Выползаю для форсу разведческого. Получилось – наши меня хвалят, качать кинулись. Но я эти приколы знаю – два раза подкинут, один раз поймают – и начал орать благим матом. Спас меня атаман октябрьских Лёха Стадник – поймал на руки, не без умысла, конечно.
– Молодец, заморыш.
Посадил на плечи. Кричит своим:
– Долги платим, братва!
Довёз до самого дома. А потом мы вместе хохотали, глядя на то, как октябрьские коротышки везли, шатаясь, на себе наших бугаёв.
– Смотри, Лёха, как нам достаётся из-за твоего заморыша, – жаловались они. – Убить бы его надо.
– Потом как-нибудь, – пообещал Стадник. – А сейчас смотрите, как весело!
9
Как-то Коля Томшин, увидев меня в огороде, предложил:
– Зови парней, в войнушку поиграем.
Дома застал только Вовку Грицай. Вооружившись деревянными пистолетами, мы перелезли к Томшиным в огород. Николая нигде не было видно. И вдруг кучка снега зашевелилась, перепугав нас до полусмерти. Из неё выскочил Колька в белой накидке из простыней с автоматом, как настоящий ППШ, и застрочил губами:
– Тра-та-та-та…
Раззадоренные пережитым страхом, мы дружно ответили ему из пистолетов:
