Винтокрылый «Крокодил» на боевом курсе выпустил из-под коротких крыльев дымные стрелы неуправляемых реактивных снарядов. Фонтаны взрывов взметнулись над позицией русского зенитного комплекса. Но не зря Максим, Игорь и Сашка набивали мозоли лопатами, копая капонир. Земляная обваловка задержала осколки реактивных снарядов.
«Панцирь-С1» с вертящейся над огневым модулем антенной фазированного локатора держал цель на сопровождении.
Между тем украинский боевой вертолет, опустив нос с прозрачной кабиной оператора, мел воздух лопастями несущего винта. Два палача в его бронированной кабине уже снова готовы были выпустить ракеты.
А для расчета «Панциря-С1» оставался один путь спасти себя от смертельной угрозы – уничтожить украинский Ми-24. Выиграть не только превосходством русского оружия, но и в напряженном поединке нервов и силы воли. Командир зенитной установки переключился на оптический канал сопровождения цели.
– Работаю пушками! – Лейтенант Сычев вдавил гашетку.
Пара двуствольных скорострельных автоматов разразилась оглушительным треском короткой очереди. По сторонам от огневого модуля разлетелись стреляные гильзы.
Противостоять сосредоточенному удару нескольких десятков 30‑миллиметровых снарядов броня украинского боевого вертолета не смогла. Обе кабины – штурмана-оператора и пилота – взорвались сверкающими осколками бронестекла. Эти осколки оказались обильно окрашены кровью тех, кто, скрываясь за броней винтокрылого штурмовика, терроризировал Донбасс. Как думали конкретно эти бандеровские каратели, безнаказанно…
Внушительных размеров бронированная туша вертолета грохнулась на землю, в разные стороны разлетелись лопасти несущего винта, подняв столбы пыли. Хвостовая балка и рулевой винт оторвались от искореженного фюзеляжа. А на месте кабин пилота и оператора вооружения зияли огромные проломы.
– Сашка, рвем когти с позиции! – приказал по рации лейтенант Сычев.
Их отчаянного водителя не нужно было просить дважды – 30‑тонный грузовик рванул с места, как гоночная «феррари».
«Панцирь-С1» сменил позицию и вновь обозревал небо вертящейся над огневым модулем антенной радиолокатора. Вдобавок к этому работал и электронно-оптический прицел. Из двух дюжин зенитных ракет были израсходованы только две, остальные все так же были готовы огненными стрелами пронзить небо. Националисты могли прислать сюда кое-что похуже, например штурмовики Су-25, но русские зенитчики были начеку.
– Сыч на приеме, Бригадир, проверь место падения, – вызвал лейтенант Сычев командира бронетранспортера прикрытия.
– Ответ отрицательный, Сыч. Меня приставили тебя охранять. Могу связаться с нашими друзьями, пусть пришлют кого-нибудь посмотреть.
– Понял тебя Бригадир, вызывай друзей, – согласился лейтенант Сычев.
* * *
Потеря сразу двух боевых вертолетов в районе ключевой высоты Саур-Могила серьезно ударила по всей оккупационной группировке украинских войск. Дней десять в небе над степными просторами вообще не появлялись ни самолеты, ни вертолеты с трезубцами на фюзеляжах. Ополченцы смогли хоть немного передохнуть от воздушных атак, подтянуть припасы и резервы.
Но через десять дней зенитчики из первой батареи «Панцирей-С1» повторили успех, уничтожив в воздухе украинский истребитель МиГ-29.
Пара этих самолетов попыталась атаковать блокпост ополчения залпом неуправляемых реактивных снарядов. Украинские пилоты применяли НУРСы не от хорошей жизни. У них просто не было тактических истребителей, способных запускать управляемые высокоточные ракеты. Один из сине-желтых МиГов с трезубцами на двойных килях вертикального оперения чуть замешкался и получил зенитную управляемую ракету прямо в сопло двигателя. Легкий алюминиево-магниевый сплав, из которого был сделан советский истребитель, вспыхнул вместе с керосином в баках. Украинский пилот вообще ничего понять не успел – так и сгорел, как спичка.
