– Стало быть, вы, отрёкшийся, мечтаете о возврате российского престола? Если не себе, то кому-то из Романовых?
– Генерал, вы же не глупый человек… Прекрасно понимаете, что я подписал отречение практически с «Наганом» у виска и совсем не тот текст, что обнародовали фигляры с карандашной подделкой моей подписи. Но вы угадали в одном – моей семье слишком тяжко под шапкой Мономаха.
Кельчевский откинулся в кресле.
– Вы по-прежнему считаетесь главой семьи, коей Богом даровано править Россией.
Экс-государь только руками развёл – не от него зависела воля божья, когда был помазан на царствие Михаил Романов.
– Нам, Николай Александрович, необходимо ваше отречение от прав и претензий на престол всего рода Романовых. Публичное, в храме.
– Вот как? Чья-то совершенно дикая идея… В истории не припомню ничего подобного.
– Значит, историю делаем мы.
– Это не составит труда, но что будет с моими родными, с семьями великих князей?
– Вечная высылка. Вас – тоже.
Романов медленно приподнялся со стула и шагнул к окну на Дворцовую площадь. С ней столько связано…
– Известно ли вам, Анатолий Киприанович, что со мной уже год никто не разговаривал о политике? Даже охрана. Учтивые, не скажу дурного, но в спину летело – злодей! Теперь вы предлагаете перечеркнуть прошлое не только собственное, но и всего рода?
– Так точно, Николай Александрович. Альтернатива мне претит, но, боюсь, иного выхода не сыщется.
Свергнутый монарх молчал около минуты, уткнувшись взором в окна дворца. Министр не торопил. Наконец, прозвучал приговор – себе и всем своим близким.
– Что же, готовьте лицедейство. Романовы – больше не августейшая семья, разве что благодаря родству с другими дворами. Sic transit gloria mundi.
Так проходит мирская слава…
Он отвернулся от окна. Теперь Зимний дворец, всё, что здесь обретено и утеряно, не имеет к нему отношения.
Выполнив неприятную миссию в отношении бывшего царя, Кельчевский принял ещё одного визитёра, куда более ему симпатичного – полковника Александра Засядько. Начальник разведки Генштаба рассказал о расследовании в Эривани.
– Прихожу к выводу, Анатолий Киприанович, что, несмотря на явную неудачу в Батуме, немцы основательно интересуются ракетным делом. Готовы на любую гадость, лишь бы украсть наши изобретения.
– Вижу, им удалось.
– Я не был бы столь категоричен. Из того армянского бюро уцелел всего один инженер, после двух сильных ударов по голове он мало полезен, тем более его мозги изрядно порчены опиумом. Насколько я смог понять, они лишь усовершенствовали ракетную снасть Семеновича.
Генерал извлёк старинный фолиант с затейливой латинской вязью на переплёте. На отмеченной закладкой странице министр увидел престранные гравюры ракет, похожих на рыб с широкими плавниками на задней части.
– Это для устойчивости ракеты в воздухе – подсказал разведчик, заметив взгляд начальника.
– Однако же… Семнадцатый век!
– Увы, ракетной теорией мало кто занимался всерьёз, нарезная артиллерия вытеснила ракеты полвека назад. Нужно двигаться дальше!
– И снова появятся на горизонте неприятные субъекты неджентльменскими методами, – нахмурился министр.
– Есть предложение, Анатолий Киприанович. В 1830 году мой пра-прадед, царство ему небесное, рассчитал вес порохового заряда для полёта ракеты к Луне.
– Фантазии почище «Из пушки на Луну» француза Жюля Верна?
– Ближе к реальности. Но большинство обывателей примет подобное начинание именно как фантазию. Кто-то бредит звёздами и междупланетными путешествиями, глядишь – и ассигнованиями поддержит.
